От многия мудрости...

Заместо того, чтоб заняться полезным каким делом (хоть бы и про Петровский завод) - а дай-ка я, думаю, сяду вот над делом Пестеля и методично выпишу, что он там про Алексея Петровича говорит. Пущай будет выписка-то, пригодится для сравнения, потому что все, что говорит про Пестеля сам А.П. я отлично помню.
...Блин, кто ж знал, что это настолько тяжелое чтение окажется? Не потому что что-то не то и не так говорит - я потом попробую проанализировать, что говорит и почему - а по факту того, что это следственное дело Пестеля, оно вообще... нерадостное. Еще год назад - до Следствия - такого сокрушительного впечатления не производило (ну еще потому что инфы было много, очень много, она забивала... А теперь вот инфа уложилась более-менее. Ну в общем, удачного мне заплыва, захлебнусь - попробую слить во что-нибудь художественное).
...На самом деле - ну, сколько может - аккуратненько, старается прикрыть. Там же правда есть эта щель: "они же возлагают на меня одного яко Деятльнейшего Директора то, что со мною в райной степени разделяли, и весьма многие с гораздо большею против моего решимостью..." - и вот тут дальше можно начать расписывать в фамилиях и подробностях. Но он кажется (прицельно смотрела только сюжеты, где фигурирует А.П.) конкретно срывается только один раз на Вольфа.
Ну и заканчиваются эти сюжеты довольно быстро, 8 апреля:
"Аврамов, Юшлневский, Ивашев, Крюков 1 и 2, Бассаргин, к. Борятинский и Вольф разделяли все со мною и цель и Способы Достижения ея единогласно все без изъятия и без всяких оговорок", дальше прекрасный день 22 апреля у него начинается с очной с Юшневским (и в общем и хорошо, что Юшневский со всем согласился и видится не стал, Павлу и так всего хватило) - ну и для А.П. на этом все, а у Павла самая мясорубка в процессе.

Еще кусочек для себя - про барона Соловьева

и хватит на сегодня следствия переходим к каторге
"Он Соловьев не мог найтиться, что ему предпринять, и заметя вышбленное окно, в которое вероятно они [Муравьев] выскочили, не понимает, что заставило и его Соловьева вылезть в оное, где уже увидел он полковника Гебеля в крови, котрого продолжали еще бить Муравьев прикладом. Щипилла ружъем, а Кузьмин шпагою. Прибежав к ним он Соловьев схватил Гебеля за руку и дернул его так, что он был отдален от них; но не понимает для спасения его или ко вреду, ибо он Соловьев, действительно не рассуждал тогда о сем ничего..."