![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
"Мастер и Маргарита", театр на юго-западе, 7.10.2011
На редкость спектакль был сегодня ... осмысленный разными смыслами. Но - к делу., за мной, читатель.
Как обычно пишу кусками, связно не очень получается... хотя может в этот раз выйдет.
(Понтий Пилат и Стравинский - заслуженный артист России А.С. Ванин, Афраний - Фарид Тагиев, Иван Бездомный - Денис Нагретдинов)
История Пилата была самой безнадежной из всех, виденных мной ранее. Он понял, чем все закончится, что он - не сможет - кажется, ровно в момент "дела об оскорблении величия", а предчувствовал - и раньше. А на "деле" - усмехнулся и на "Ты бы отпустил меня" - усмехнулся так же, только еще хуже.
На последний бой с Кайифой вышел - не попытаться не мог, но по тому как отчаянно зажимал уши и натыкался на колонну на "ты слышишь этот гул?" - сломался еще раньше. Прорвался бессильной ненавистью, чуть ли не с рыданием, а на приговор вышел уже совершенным покойником - с неподвижным внезапно помолодевшим лицом. Даже не попытался назвать другое имя, даже паузы почти не сделал - рухнул как в пропасть. И кричал очень долго и страшно - без ...дополнительного вдоха. Ну то есть обычно это "Варраван!" , а потом еще то ли хрип, то ли вой, то ли рычание раненого зверя - на вдохе. А тут не было - бесконечный "Вараван" до последнего глотка воздуха.
Неудивительно, что следующие две сцены Прокуратор дышать, кажется, уже не мог вообще и его отчетливо мутило. Нет, двигался, Тиберия приложил с той же бессильной ненавистью, что и Кайифу (а "фанатики", кажется было ровно про Кайифу"). Про "облегчающий страдание напиток" спрашивал - как о последней надежде (собственно, кажется, потому что с самого начала знал, что большего он тут не сможет... хоть облегчить страдание. Не вышло). На "трусость" сказал "понятно" - и как-то неловко начал хвататься за сердце... В самом финале четвертой сцены на "Это сделал я" - его, кажется, знобить начало, как-то так передернул плечами - и кинулся в Бессмертие.
Бессмертие предстало в своей красе - он сделал сцену на балу. Для начала Призрак Пилата шуганул Бегемота - будет тут еще всякая мелкая нечисть выступать! На телеги Большой Нечисти (в смысле Воланда), как-то так вскидывался, с безнадежной надеждой "получить по вере", то есть исчезнуть нахрен. Но потом - на музыке начал вставать... кажется, просто среагировав на имя Христово, потому что если ты еще жив и помнишь себя - ты не можешь не подниматься на это Имя. Это как-то.... не на уровне физиологии - какая у призраков физиология? Это что-то, что стало самой сутью - на ЭТО ИМЯ надо встать и вскинуть руки. Даже если только что ты был просто кучей пепла, мечтающей только о небытии.
...Госпожа Минкина, прорыдав свое "я счастлива" - еще добавила жест, выразив свое отношение к Фриде, которая хочет забыть. Потому что нельзя, единственный шанс отсюда вырваться - это помнить о содеянном.
Пилат все помнил - его танец повторял рисунок Приговора. Метания влево и вправо, как у зверя в клетке - а потом шаг вперед и что-то такое... что там было? обзор закрыли, но выскочил на полметра со сцены вперед и движения были какие-то совсем уж судорожные.
Финал...Услышать, может и не услышал, но вздохнуть, кажется, впервые с приговора - смог. Еще несколько вздохов сделает - выправится. Иешуа в этой сцене отчаянно не хватает - но зато уже вот второй раз вижу, как осмысленно работает Левий-Матошин - смотрит на него, уходя продолжает смотреть, словно приглашая идти за собой.
Отличный Афраний. В самом начале первой сцене за ним было едва ли не интересней, чем за Прокуратором смотреть - как он смотрел на любимого Начальника и морщился на его Головную Боль, и как потом радовался, что она прошла и как ему очень не хотелось оглашать про "оскорбление". Не потому что Афраний полюбил Иешуа - нет. А потому что видит, что Начальнику сейчас поплохеет... упс, поплохело.
В последней библейской сцене он вообще был прекрасен весь - очень выразительно посмотрел на Левия в момент "кровь еще будет" и положил руку на кинжал, а перед "Это сделал я" - тоже глянул на Левия "Ну мужик, держись, щас ты такое услышишь" - а сам аккуратненько слинял, потому что ему это слышать - не по должности.
Да, и убивали Иуду, по ходу, вдвоем. Афраний остался в полном восхищении действиями своего Прокуратора... Даже его всегдашний жест бессознательно (или сознательно?:) копировал, все запястье потирал.
Остальные жгли напалмом. Лакомкин кричал куда-то в зал: "Валера, вернись в семью! Вернись в семью, Валера!", Нагретдинов обозвал Воланда "грузинским эмигрантом"... Отжигали все:)
А по поводу основного сюжета - на этот раз в моей голове сложилась очередная "конспирологическая" версия и не то, чтобы не совсем Булгаковская. Версия - о ВТОРОМ романе.
Собственно, дело в том, что Китаев сегодня играл... в мерцающем таком режиме. Фразу играем, фразу скороговоркой произносим. Живые места в итоге сегодня обнаружились в те моменты, когда он говорил о Маргарите. Причем складывалось впечатление, что Маргарита - это его горячечный глюк, а то и настоящая суккуба (в прошлый раз у меня было впечатление, что глюком был рассказ о выигранном лотерейном билете). И она его в итоге сожрала, потому что Воланда он приветствовал с радостью, и вообще, кажется, сам не прочь заделаться такой же нечистью, как и свита... И поэтому Роман он написал - плохой и фальшивый. Афраний в третьей библейской сцене таким взглядом это ходячее недоразумение наградил - что ЭТО тут делает? Что он понимает? Какое он имеет право отнимать голос у Прокуратора и присваивать себе эти вопросы?
Особенно было видно когда за сценой бала (Пилат все помнит, Пилат вытанцовывает свой Приговор непрерывно) последовал монолог Мастера про "Казни не было" - насквозь фальшивый. Неправда, казнь была, мы ее только что видели, Пилату даже не снится, что ее не было, потому что он не спит вообще и помнит - каждую секунду. Мастер соврал про этот сон.
Но - НАСТОЯЩУЮ книгу напишет Иванушка. Под чутким руководством еще одного специалиста по Понтию Пилату, который знает толк - под руководством доктора Стравинского.
Стравинский очень понравился в этот раз. Обычно - туда-сюда, никак не могу воспринять его как цельный образ - то отчаянно стебется, сбрасывая напряжение, то вдруг перескакивает от стеба с серьезности, неровно как-то. А тут было - ровно, цельно и логично, и со стебом и с серьезностью. И с четкой уверенностью, что вот этот вот товарищ врач про Понтия Пилата и его пилатовскую коллизию отлично на своей шкуре знает. Только он не закончился на своем Приговоре (который видимо году в 17? 18? 19? последовал), а как-то вот... выжил, стебется, прыгает, после такого - только в сумасшедшем доме и сидеть, хоть бы и в качестве главврача. И - Стравинский знает про "пилатовские" глюки Мастера, и имеет на них свою собственную версию. Которую они и обсуждали с Иванушкой, и которую Иванушка запишет...
Иван Бездомный, как ученик Стравинского, а не как ученик Мастера, вот до чего они доигрались сегодня. Пипец.
Вот где-то так все:))
Как обычно пишу кусками, связно не очень получается... хотя может в этот раз выйдет.
(Понтий Пилат и Стравинский - заслуженный артист России А.С. Ванин, Афраний - Фарид Тагиев, Иван Бездомный - Денис Нагретдинов)
История Пилата была самой безнадежной из всех, виденных мной ранее. Он понял, чем все закончится, что он - не сможет - кажется, ровно в момент "дела об оскорблении величия", а предчувствовал - и раньше. А на "деле" - усмехнулся и на "Ты бы отпустил меня" - усмехнулся так же, только еще хуже.
На последний бой с Кайифой вышел - не попытаться не мог, но по тому как отчаянно зажимал уши и натыкался на колонну на "ты слышишь этот гул?" - сломался еще раньше. Прорвался бессильной ненавистью, чуть ли не с рыданием, а на приговор вышел уже совершенным покойником - с неподвижным внезапно помолодевшим лицом. Даже не попытался назвать другое имя, даже паузы почти не сделал - рухнул как в пропасть. И кричал очень долго и страшно - без ...дополнительного вдоха. Ну то есть обычно это "Варраван!" , а потом еще то ли хрип, то ли вой, то ли рычание раненого зверя - на вдохе. А тут не было - бесконечный "Вараван" до последнего глотка воздуха.
Неудивительно, что следующие две сцены Прокуратор дышать, кажется, уже не мог вообще и его отчетливо мутило. Нет, двигался, Тиберия приложил с той же бессильной ненавистью, что и Кайифу (а "фанатики", кажется было ровно про Кайифу"). Про "облегчающий страдание напиток" спрашивал - как о последней надежде (собственно, кажется, потому что с самого начала знал, что большего он тут не сможет... хоть облегчить страдание. Не вышло). На "трусость" сказал "понятно" - и как-то неловко начал хвататься за сердце... В самом финале четвертой сцены на "Это сделал я" - его, кажется, знобить начало, как-то так передернул плечами - и кинулся в Бессмертие.
Бессмертие предстало в своей красе - он сделал сцену на балу. Для начала Призрак Пилата шуганул Бегемота - будет тут еще всякая мелкая нечисть выступать! На телеги Большой Нечисти (в смысле Воланда), как-то так вскидывался, с безнадежной надеждой "получить по вере", то есть исчезнуть нахрен. Но потом - на музыке начал вставать... кажется, просто среагировав на имя Христово, потому что если ты еще жив и помнишь себя - ты не можешь не подниматься на это Имя. Это как-то.... не на уровне физиологии - какая у призраков физиология? Это что-то, что стало самой сутью - на ЭТО ИМЯ надо встать и вскинуть руки. Даже если только что ты был просто кучей пепла, мечтающей только о небытии.
...Госпожа Минкина, прорыдав свое "я счастлива" - еще добавила жест, выразив свое отношение к Фриде, которая хочет забыть. Потому что нельзя, единственный шанс отсюда вырваться - это помнить о содеянном.
Пилат все помнил - его танец повторял рисунок Приговора. Метания влево и вправо, как у зверя в клетке - а потом шаг вперед и что-то такое... что там было? обзор закрыли, но выскочил на полметра со сцены вперед и движения были какие-то совсем уж судорожные.
Финал...Услышать, может и не услышал, но вздохнуть, кажется, впервые с приговора - смог. Еще несколько вздохов сделает - выправится. Иешуа в этой сцене отчаянно не хватает - но зато уже вот второй раз вижу, как осмысленно работает Левий-Матошин - смотрит на него, уходя продолжает смотреть, словно приглашая идти за собой.
Отличный Афраний. В самом начале первой сцене за ним было едва ли не интересней, чем за Прокуратором смотреть - как он смотрел на любимого Начальника и морщился на его Головную Боль, и как потом радовался, что она прошла и как ему очень не хотелось оглашать про "оскорбление". Не потому что Афраний полюбил Иешуа - нет. А потому что видит, что Начальнику сейчас поплохеет... упс, поплохело.
В последней библейской сцене он вообще был прекрасен весь - очень выразительно посмотрел на Левия в момент "кровь еще будет" и положил руку на кинжал, а перед "Это сделал я" - тоже глянул на Левия "Ну мужик, держись, щас ты такое услышишь" - а сам аккуратненько слинял, потому что ему это слышать - не по должности.
Да, и убивали Иуду, по ходу, вдвоем. Афраний остался в полном восхищении действиями своего Прокуратора... Даже его всегдашний жест бессознательно (или сознательно?:) копировал, все запястье потирал.
Остальные жгли напалмом. Лакомкин кричал куда-то в зал: "Валера, вернись в семью! Вернись в семью, Валера!", Нагретдинов обозвал Воланда "грузинским эмигрантом"... Отжигали все:)
А по поводу основного сюжета - на этот раз в моей голове сложилась очередная "конспирологическая" версия и не то, чтобы не совсем Булгаковская. Версия - о ВТОРОМ романе.
Собственно, дело в том, что Китаев сегодня играл... в мерцающем таком режиме. Фразу играем, фразу скороговоркой произносим. Живые места в итоге сегодня обнаружились в те моменты, когда он говорил о Маргарите. Причем складывалось впечатление, что Маргарита - это его горячечный глюк, а то и настоящая суккуба (в прошлый раз у меня было впечатление, что глюком был рассказ о выигранном лотерейном билете). И она его в итоге сожрала, потому что Воланда он приветствовал с радостью, и вообще, кажется, сам не прочь заделаться такой же нечистью, как и свита... И поэтому Роман он написал - плохой и фальшивый. Афраний в третьей библейской сцене таким взглядом это ходячее недоразумение наградил - что ЭТО тут делает? Что он понимает? Какое он имеет право отнимать голос у Прокуратора и присваивать себе эти вопросы?
Особенно было видно когда за сценой бала (Пилат все помнит, Пилат вытанцовывает свой Приговор непрерывно) последовал монолог Мастера про "Казни не было" - насквозь фальшивый. Неправда, казнь была, мы ее только что видели, Пилату даже не снится, что ее не было, потому что он не спит вообще и помнит - каждую секунду. Мастер соврал про этот сон.
Но - НАСТОЯЩУЮ книгу напишет Иванушка. Под чутким руководством еще одного специалиста по Понтию Пилату, который знает толк - под руководством доктора Стравинского.
Стравинский очень понравился в этот раз. Обычно - туда-сюда, никак не могу воспринять его как цельный образ - то отчаянно стебется, сбрасывая напряжение, то вдруг перескакивает от стеба с серьезности, неровно как-то. А тут было - ровно, цельно и логично, и со стебом и с серьезностью. И с четкой уверенностью, что вот этот вот товарищ врач про Понтия Пилата и его пилатовскую коллизию отлично на своей шкуре знает. Только он не закончился на своем Приговоре (который видимо году в 17? 18? 19? последовал), а как-то вот... выжил, стебется, прыгает, после такого - только в сумасшедшем доме и сидеть, хоть бы и в качестве главврача. И - Стравинский знает про "пилатовские" глюки Мастера, и имеет на них свою собственную версию. Которую они и обсуждали с Иванушкой, и которую Иванушка запишет...
Иван Бездомный, как ученик Стравинского, а не как ученик Мастера, вот до чего они доигрались сегодня. Пипец.
Вот где-то так все:))