lubelia

Еще кусок. Про абонентскую. Про все остальное. Крыша едет - дальше будет.
Всего - то двенадцать часов на линии. Наконец-то - домой. Корпоративные эльфы отзвенели яростными своими бухгалтерскими голосами, пьяные лешие отхрюкали и отматерились в трубку, пожилые интеллигентные вампиры настроили свои гпрсы, а их вампирши подбили все балансы. Все молоденькие ведьмочки нашли себе по молодому безбашенному магу из службы знакомств, все маги надрались пряной камры...
Прочь от этого праздника жизни - на улицу.
Ветер выдувает последние мысли из головы - ему весело гонять обрывки чужих эмоций втеремешку с палой листвой, ералашем случайных цитат, россыпью опечаток. Луна улыбается сверху сквозь лохмы тумана и светит ровно и ярко. Все связано со всем - под этим ночным осенним покровом отчетливо и ярко проступают цветные веселые нити. Между ними чернеют провалы в другие миры, или блестят хромированными поверхностями, а иные светятся почти как луна, и иные сияют звездами, и еще иные пульсируют настойчиво и резко. И летают над этими нитями сплетениями и дырами в мироздании - и крылатые и бескрылые, темные и светящиеся, и кто-то бьется, запутавшись намертво в этих нитях, ставших внезапно жуткими и жесткими, и кто-то вплетает в в них собственный изысканный узор, и кто-то просто смотрит, как смотрю я, и слушает, как слушаю я, потому что это колокольное биение, эту далекую музыку, эти глухие лающие аккорды - стоит послушать.
Осенней паутинкой в прозрачном воздухе, в сиянии далеких и маленьких звезд вьются обрывки осанве. Я слышу всех - по разным концам ночного таинсвенного Мегаполиса, и один сейчас сидит и тупо пялится в потухший монитор, а другой держит на коленях так внезапно подросшего сына, и третья плачет в подушку, и четвертая штудирует книги английского профессора, о которых и не догадывается пятый, предназначенный ей в Спутники, и шестая и седьмая ненавидят друг друга и рассказывают друг про друга злое и печальное, а восьмой молится за них обеих, но я не понимаю слов его молитвы на древнем и извилистом языке, а еще одна бродит по каменной неуютной галерее над каменной неуютной долиной и кипит от ярости, вспоминая еще одного, который давно мертв и уже за все расплатился, и лежит в сухой и серой земле, которая трясется под копытами сотен коней, потому что еще один перегоняет свои табуны от одного колодца к другому...
А над всей это бездной порхают обрывки логов и писем: я рядом с тобой не пропадай только не пропадай на фига тебе это сдалось знаешь этим летом со мной произошло совсем плохое ты должна быть красивой иначе он тебя бросит хочу завести канадского сфинкса не могу больше быть один она меня не любит приезжай скорее я очень хочу тебя видеть сегодня они оба ушли и я остался один придется теперь их отыгрывать на разноцветной шкуре тигра новый умберто эко совершенный рулез я могу выслать настройки для этой услуги уточните в бухгалтерии размеры премии всем внимание штормовое предупреждение нам некуда отступать некуда некуда некуда...
Они так и шелестят, завинчиваются шуршащим кленовым нимбом вокруг головы, шуршат и попискивают о чем-то своем, и цепляются клейкими капельками к разноцветным нитям мироздания и скрепляют их в неожиданных местах и разрывают их совсем не там, где было положено.
Ветер внезапно становится теплым и пряным. Так мы и будем умирать - пронзительный холод сменится теплом и ароматом, и блестящий мокрый асфальт под ногами развернется в Дорогу. Так мы и будем умирать - воскресая.
Нам некуда отступать.