lubelia

Их единственный сын Григорий Александрович Чертков пользовался колоссальным успехом у дам и любил вытворять всевозможные шутки, что тогда в Москве сходило с рук. Над такими шалунами смеялись и даже поощряли. Так, он однажды побился о заклад с товарищами, что в Большом театре во время представления пробежит по борту лож первого яруса. И действительно, во время какого-то парадного спектакля в присутствии грозного генерал-губернатора Закревского, нарядной публики и дам из крайней ложи выскочила стройная фигура в обтянутом до последней степени трико огненного цвета ж, ловко лавируя среди испуганны зрителей, пошла вдоль борта лож. За ней устремилась переполошившаяся театральная полиция, тоже перебегая из ложи в ложу в надежде поймать проказника и лишь увеличивая переполох. Впоследствии, будучи адъютантом при московском генерал-губернаторе, в отместку за его строгость и придирчивость Чертков перебил камнями стекла в окнах его дома. Но подобные проказы не помешали ему на всех занимаемых им впоследствии должностях выказывать строгую добросовестность и усердие и заслужить всеобщее уважение, хотя, уже будучи отцом семейства и при том прекрасным, он все же не мог отказать себе в удовольствии подшутить над кем-нибудь. В доме у него жила пожилая англичанка очень чопорная, и церемонная, и вот, ее-то он и избрал предметом, вернее жертвой своей шутки. Прокравшись вечером в ее комнату, он насыпал в одну необходимую ночную принадлежность какого-то порошку, страшно шипевшего и пускавшего пар при соприкосновении с жидкостями, сам же спрятался в платяной шкап для наблюдений. Он пресмешно рассказывал, как у англичанки было несметное количество юбок и строгая методичность и неторопливость в движениях. Когда поднялось шипение и пар, англичанка, как сумасшедшая, не успев привести в порядок свой туалет, бросилась к жене Григория Александровича, уверяя, что в нее вселился черт. Насилу ее успокоили. Но никогда в царской охоте еще было того порядка, как тогда, когда начальником ее был Чертков. Вступая в исполнение своей службы, он собрал своих подчиненных и сказал им, что увеличивает им жалованье (чуть ли не втрое), но строго будет преследовать воровство. Служащие были этим недовольны. Очевидно, воровство, процветавшее в широких размерах в то время в придворной части, было выгоднее всяких прибавок. Но Чертков строго следил, чтобы раз отданное приказание исполнялось, и при нем хищения достигли своего минимума."