Не знаю, зачем мне это надо, но я продолжу. Начало истории тут:
http://lubelia.livejournal.com/1325377.html#t8237121Итак, мы остановились на показании Якушкина, о том, что на самом деле все было куда развесистей, чем изначальное показание Митькова ("зашел ко мне случайно Муханов и я ему также случайно сказал, что я не в обществе"). Оказывается, что сначала был разговор о 14 декабря у М. Орлова ( Муханов уже там начинает эту песню - надоосвободить питерских товарищей! Я знаю людей на это готовых! - а Орлов его в ответ таскает за ухо), потом Якушкин тащит Муханова к Митькову, и они разговаривают в санях примерно на ту же тему, потом приезжают к Митькову, и тут Якушкин проде бы теряет Муханова из виду, и тот общается о чем-то со всеми подряд (но так, что Якушкину потом приходится извиняться за то, что его притащил), и потом Якушкин еще застает Муханова у Митькова на следующий день.
Митьков соглашается - да, Муханов говорил у меня о цареубийстве, но он говорил "я готов убить царя!" - а никому этого больше не предлагал. А если вдруг говорил "я знаю людей на все готовых!" - то фамилий не называл. Митьков говорит аккуратно, остальных присуствующих при этом вообще не упоминает, явно упирает на то, что Муханов бегал и говорил только и исключительно о себе, а он, Митьков, урезонивал, потому что понимал, что он не в себе, и Якушкин потом за него извинялся.
Муханова же спрашивают уже не столько про него самого (с ним все ясно) - сколько про тех, кого он подставил.
"Кто был свидетелем предложения вашего...и как приняли оное Митьков, Якушкин, Фонвизин, Нарышкин?" Кому еще вы делали это предложение - и как кто реагировал?
Муханов отвечает довольно путано, формулирует свои слова по-новому - "
многие наши погибнут и их ничто не спасет, кроме смерти Государя" - типа ну я честно в запальчивости констатировал этот факт неоднократно, но никому ничего не предлагал и сам ни на что не вызывался. А вот кто-то (не помню, кто) ответил мне на это
"Надежда плохая, ежели он не убит, кто ж его убьет", о остальные как-то ничего конкретного мне не говорили, и вообще разговор шел не о том, Рылеева и Пущина вот жалели, обстоятелства 14-го обсуждали, и
"ни причины, ни мысли, ни намерения покуситься на жизнь Государя" я не имел. Сам обвиняю себя в дерзких выражениях, но даже от мысли о цареубийстве отрицаюсь. К Митькову второй раз заезжал на следующий день - шпагу у него забыл, вот за ней и заезжал. Убедить меня в том, что я имел замысел на Государя меня никто не может - совесть моя чиста. И довольно путанное обхяснение, кто куда и с кем выходил в отдельную комнату, из которого следует, что он Муханов, специально в отдельную комнату говорить о цареубийстве ни с кем не выходил. Да, и ничего про северян и их замыслы не знал и никакого общения с ними никогда не имел.
Ок, - приходят вопросы от Бенкендрфа - кто же это сказал про то, что "надежда плохая"? И ежели вы ничего про северян не знали - то его ж так взвились-то? И что значат эти ваши слова, что их ничто не спасет, кроме смерти Государя - вы в какой именно смерти Государя полагали их спасение, попродробнее, пожалуйста?
Тут Муханов, кажется, чуть-чуть успокаивается, начинает говорить менее путано (но никак не более логично, логика там уплывает), объясняет, что нет, никаких сношений с северянми не имел, а буянил по горячности, что не мог предлагать послать в Петербург членов общества для цареубийства - потому что не знал, что есть члены в Москве (со всеми познакомился вот прямо у Орлова и Митькова, а кого знал раньше - с теми пять лет про общество не говорил), слова мои, "вмененные мне в обвинения сами собой доказывают мою невиновность" (но как?), ясно же всем, что убийство Государя тут не помогло бы! А на вызов к убийству и знание способных на это - согласиться не могу. И несколько раз, многословно, по кругу объясняет, то возможностей исполнить цареубийство у него не было, потому что над было бы действовать вот так и так, а я так никак не мог! - и несколько страниц риторики.
Далее следует сухая сводка из показаний из которой следует, что как минимум Якушкин, Митьков и Нарышкин подтверждают, что Муханов таки говорил о том что знает людей готовых на цареубийство.
Наступает третье мая. Следует очная с Якушкиным, где Муханов, не допуская очной подтверждает, что таки да, говорил Якушкину в пылу разговора, что "
знает человека, готового совершить цареубийство" и что делал у Митькова предложение "
нескольким человекам отправиться в Петербург, дабы покуситься".
Дальше происходят аж две очные ставки с Митьковым.
Надо заметить, что бедный Митьков к этому моменту находится в интересном состоянии. Для него этот вот сюжет о цареубийственных разговорах - не самый главный, а один из ряда подобных сюжетов, начиная с Якушкинской идеи имени 1817 года. Митьков не отрицает что он член тайного общества, многих знает и о многом говорил - но довольно долго отрицает, что хоть что-то знал об идеях произвести республику и цареубийство. Поджио сообщает, что на одном из совещаний у Оболенского Митьков по поводу царствующей фамилии произносит фразу "
Мое мнение - истребить до корня". Митьков на это отвечает : "
Лучше признать себя виновным, нежели быть на очной ставке" потом еще раз прочит - "
уничиженно прошу... признать меня виновным... избавив меня от очной ставки". Идея пойти на очную с Поджио вызывает у него, по-моему просто судорогу, и в итоге он соглашается с этим его показанием (и именно этим на самом деле подписывает себе второй разряд).
Дальше, видимо, инстинкт самосохранения перевешивает, потому что в тот ж день происходит очная с Матвеем, на которую Митьков таки выходит - и вот тут уже отрицает, что знал о намерениях южного общества ввести республику цареубить. 1 мая он пишет в Комитет, что теперь отказывается от показаний по поводу Поджио и "до корня", и готов доказать это Поджио. (Но уже поздно, и конечно, никакой второй очной им не дали).
А 3 мая, значит, сюжет с Мухановым - где уже он сам обвиняет человека в цареубийственных словах. Причем очных аж две. На первой мх допрашивают про то был ли диалог -"Надежда плохая, если Он не был убит 14 декабря, кто его убьет? - le titre d'assassin est trop horrible pour qu'on le brigue. - Несомненно, остается одно - не погубить себя неосторожностью. Муханов подтверждает, что диалог был, Митьков его не помнит. До второй очной Муханов не допускает, подтверждая показания Митькова, что говорил, что "
знает людей на все готовых и сам готов убить государя".Ну и что? ну и все, 2 июня Муханов пишет уже довольно безнадежное и какое-то тихое письмо в Комитет все про то же - что это были дерзкие слова, вырванные из целого разговора, ну вот вы спросите еще раз Митькова и Якушкина - они что, правда, видели вот это вот, а не пустые слова и дурацкю горячность?
Но в общем как и Митькову в случае с Поджио это уже не помогает, Митькову дают второй разряд, Муханову - четвертый.
