lubelia

Незапно только пришла - то ли они играли так не спеша, то ли это я так не спеша домой добиралась? Поэтому очень кратенько, потом может дополню что.

То ли репетировали накануне, то ли еще что - с одной стороны развесисто зеленели (самое прекрасное было, когда подбирали фамилию "на В" и от кого-то (так и не поняла, от кого) отчетливо прозвучало: "Ванин?"), с другой - запинались широкомасштабно, а Фарид крупно оговорился, и следующая реплика: "Простите, игемон", была совершенно пожизневой).
Вышла дама к Фаготу на Варьете. Гелла ее быстро подхватила, всячески опекла, в общем по итогам сцены смелой даме хлопали:)
Наконец увидела замену Горшкову - Саннкова-Варенуху. Первый раз с чистой совестью присоединилась к аплодисментам после этой сцены, ура, наконец-то это можно смотреть. Ах, а какая злющая Карпова была в этот раз! ("температура воздуха - 31 градус... а я тут сижу!!!" - как-то так у нее было) Роман с новым Римским у нее не складывается :)
И да - в финале Варенухи Санников играет чудовищную нелюдь. Господи, его бы в фильмы ужасов... вообще ничего человеческого. Напугал, да.
Римский - кто это? ну Римский. Но не режет - и хорошо.
Библейские сцены.
Пилат с самого начала надломленный какой-то был (ну попробуй с ТАКОЙ головой поуправляй ТАКОЙ провинцией - сломаешься) и... не знаю, не могу пока про него сформулировать. На Кайифу начал орать поздно - то все шептал-хрипел совершенно севшим голосом (а потом с Афранием - пел, и это было еще страшнее), отчетливо выдохнул, собирая силы перед приговором, очень выделил голосом "Га-Ноцри"... Афраний был сегодня вровень (вот не отследила с самого начала был седым или за казнь поседел?), Афраний не видел приговора и не слышал разговора с Кайифой - поэтому на первую сцену вышел яростным - осуждать. "Я разве не сказал? Га. Ноцри. - четко отделил слоги, Маргарита так произносит Воланду свое коронное "Ни. че. го." А Пилат-то сломанный, и на "трусости" было впечатление, что заплачет сейчас - вот не завоет, не закричит, просто заплачет, потому что очень уж больно оказалось это все... Но идея в голову пришла - и нет, не заплакал, и перед Афранием реабилитировался.
О да, какой нынче прекрасный Левий-Лакомкин! Зашибись какой - осмысленный, с полным взаимодействием, с этим разговором с Пилатом, когда они с одинаковыми интонациями людей, которым терять больше вообще нечего... Наконец для меня внятно прозвучало его: "Мы все обречены!". Раньше это было просто куском бреда, а сейчас - нет, сейчас это очень внятное "мы". Мы - трое. Приговоривший, казнивший - и не сумевший спасти.
Потому это его "мы" обернется для них спасением - потому что же это отчетливо Левий просит о Пилате, потому что если бы не последний урок Пилата - он может и не спасся бы.
В общем, очень и очень хорошо, сцена выходит - наповал.
Все, спать:)