Все сидят в своих ролях, уютно, как пчелы в сотах,
Зреет темный едкий мед - земная вина.
Вон орлы и цапли вместе кричат на болотах
Выйти в поле, пострелять бы, чтоб сошла тишина.
Выйти в поле прогуляться - ввечеру посвежело,
Лег над Данией туман, лежит как белый покров.
Кто сказал страна - тюрьма? был неправ. Тюрьма - тело.
Нет надежней одиночки и чернее оков.
Попытайся быть собой, постарайся дорыться,
Почему ты столько сил проиграл, как тот лох.
Под зеленой, словно сыр, луной едет рыцарь,
Поиграй на флейте, рыцарь, что твой скоморох,
Поиграй, я разрешаю, все двери открыты.
Поиграй вот колыбельную, чтоб спать, видеть сны,
Чтобы эта чернота была музыкой смыта.
Извлеки хоть что-нибудь из сухой тишины.
ЗЫ:
Да, мне оно тоже не нравится ничем, кроме плотности ритма... Но пусть уж висит.
Зреет темный едкий мед - земная вина.
Вон орлы и цапли вместе кричат на болотах
Выйти в поле, пострелять бы, чтоб сошла тишина.
Выйти в поле прогуляться - ввечеру посвежело,
Лег над Данией туман, лежит как белый покров.
Кто сказал страна - тюрьма? был неправ. Тюрьма - тело.
Нет надежней одиночки и чернее оков.
Попытайся быть собой, постарайся дорыться,
Почему ты столько сил проиграл, как тот лох.
Под зеленой, словно сыр, луной едет рыцарь,
Поиграй на флейте, рыцарь, что твой скоморох,
Поиграй, я разрешаю, все двери открыты.
Поиграй вот колыбельную, чтоб спать, видеть сны,
Чтобы эта чернота была музыкой смыта.
Извлеки хоть что-нибудь из сухой тишины.
ЗЫ:
Да, мне оно тоже не нравится ничем, кроме плотности ритма... Но пусть уж висит.