12-13 июля. Приговор и казнь.

Фред выложил большой кусок текста. Приговор пятерым и казнь.
Страшенный текст. Почти поминутно - вот эта вот немыслимая ночь и... утро.
http://fredmaj.livejournal.com/348667.html?mode=reply#add_comment
http://fredmaj.livejournal.com/348732.html?mode=reply#add_comment
http://fredmaj.livejournal.com/349009.html?mode=reply#add_comment
http://fredmaj.livejournal.com/349290.html?mode=reply#add_comment
http://fredmaj.livejournal.com/349565.html?mode=reply#add_comment
Вот как-то так оно все и было.


(Другие фрагменты того же текста:
Лорер (арест Пестеля)
http://fredmaj.livejournal.com/338732.html#comments
http://fredmaj.livejournal.com/338988.html#comments

Знакомство с Барятинским:
http://fredmaj.livejournal.com/324205.html#comments
http://fredmaj.livejournal.com/324384.html#comments

Петрозаводские беседы (про Бориса Пестеля и Федора Глинку)
http://fredmaj.livejournal.com/323938.html#comments

Пожар (Москва, 1812)
http://fredmaj.livejournal.com/323406.html#comments
http://fredmaj.livejournal.com/323597.html#comments

Обратная связь (хотя бы и невнятная - у меня, например, по поводу того, что к дате, что-то внятное так и не появилось, сплошные междометья разного рода) приветствуется.

Некоторый ликбез для окружающего мира. Следственные дела.

Разбудили поутру работой. По этому поводу я под ведерко замалосоленных огурцов и к дате напишу небольшой ликбезик (чего не сделаешь, чтоб не начать мыть пол или тащиться в магазин?:)))
Так вот про следственные дела декабристов, которые я тут выкладываю, про то как их читать, и почему (ну почему?) их мало кто читает.
Это огромная масса материала. Два десятка толстых томов, при этом еще не все куски истории изданы (как я понимаю, не издавалось Общество военных друзей, поляки и проч.) Все они сложно пересекаются между собой, части показаний одного человека могут оказаться в деле другого... вообще Следственный Комитет реально был крут - потому что обработать, хоть и с предвзятой точки зрения, такую гору информации, как-то ее распределить, выделить и раскрутить какие-то отдельные сюжеты... Без компьютеров между прочим! Подследственные-то сидели и их иногда по месяцу не трогали, а эти реально пахали каждый день, практически без выходных (на Пасху был выходной, к примеру, а в Великую Субботу заседали, и в Светлый Понедельник уже снова заседали).
И почему-то принято весь этот огромный материал брать в исторические исследования... некритически. Написано "выразил раскаяние" (а они там мало кто не выражал) - появляется утверждение, что все декабристы массово раскаялись. Пишет Юшневский, что он старенький, слабовольный и вообще никогда ничего не делал - упс, исследователь пишет, что Пестель окружал себя слабовольными людьми, вот и пример: второй директор у него старый, слабый и тупой, чисто для вида был выбран. Пишет Каховский, что Рылеев его подстрекал к цареубийству - значит подстрекал, точку зрения Рылеева не учитываем. Говорит Поджио на очной ставке, что Пестель хотел истребить всех, и женщин и детей из царской фамилии - о! говорят исследователи хором со Следственным Комитетом, признание - царица доказательств. Исчислял хладнокровно, всех зарезать хотел.
Между тем, простая идея о том, что люди в условиях следствия и давления будут говорить очень всякое - в голову почему-то не приходят.
А они таки говорят всякое: разнообразно врут, защищая и себя, и того парня; отмазываются, перекладывая вину на других; выражают раскаяние, которое вряд ли чувствуют; принимают на очных уже любые обвинения в свой адрес - потому что устали, едет крыша, очные - это больно очень; впадают в истерику и в истерике тоже пишут тонны разнообразного бреда; есть несколько человек просто с выраженным диагнозом; забывают лица и обстоятельства - когда тебя допрашивают о заседании, которое случилось 5-6-7-8 лет назад. Вот вы, вспомните дословно, что говорили на заседании кафедры или там рабочей планерке, пусть и важной - 8 лет назад? и они живые люди)...
В общем, наговорили они в массе своей столько и до того разнообразного, что к любому придуманному на ходу концепту можно привести доказательства. Хотим доказать, что Вольф, к примеру, ничего не делал, а только лечил - берем показания Вольфа, вот же его собственные слова. Хотим доказать, что был крутым революционером - берем материал очной с Пестелем, где подтверждает, что все идеи разделял (а куда ему деваться-то было?) - упс, выходит ближайший сподвижник. Хотим доказать, что Пестель был ужасен - берем показания Трубецкого (старательно не обращая внимания на то, что это показания человека, находящегося в оруэловской комнате 101, который внезапно увидел, что может заслониться от крыс - Пестелем), добавляем 13 пальцев от Поджио и отряд решительных от Никиты - и чудовище у нас готово. Хотим доказать, что Киселев ничего не знал об обществе и даже не догадывался - верим тому, как они старательно его отмазывают, все (Волконский там особенно прекрасен, когда всплывает, что Киселев-то его прямым текстом предупреждал - не лезь, мол, туда... Отмазал, смог.) В общем, доказывается что угодно (даже то, что и заговора никакого не было и вообще все выдумал Следственный Комитет - они ж все поговоловно поначалу все отрицают, а потом еще и путаются, потому что придуманные версии не согласованы!).
Оно и понятно - читать это все и разбираться в этом, труд тяжелый, требует много сил, времени и если не любви - то хоть искреннего стремления понять, кто и почему говорит именно это, а не то. Какой у него характер, где он врет, где уклоняется, кого защищает в первую очередь (и за чей счет, там _просто_ защищать своих почти ни у кого не выходило, только разменом), в какой момент у него уже едет крыша, в какой момент пропадает (или появляется) надежда... Да и главное - труд неблагодарный, потому что получившиеся живые люди потом в концепт и схему не влезут.
Но чтобы понять их - другого выхода нет.

А вот еще Гнедич-то.

Любовью пламенной отечество любя,
Всё в жертву он принес российскому народу:
Богатство, счастье, мать, жену, детей, свободу
И самого себя!...

И датируется примерно июлем 1826 года. И они дружили не только с Юшневским - а с Никитой тоже. Вот он Катерине Федоровне в июле пишет:
Простите, почтеннейшая Катерина Федоровна, что осмеливаюсь тревожить Вашу горечь священную, справедливую. Но побуждение печальной дружбы, может быть, уважит и горесть матери. Вам известно, люблю ли я Никиту Михайловича. Более, нежели многие, умел я ценить его редкие достоинства ума и уважать прекрасные свойства души благородной; более, нежели многие, я гордился и буду гордиться его дружбою. _Моя к нему любовь и уважение возросли с его несчастием_ мне драгоценны черты его. Вы имеете много его портретов; не откажите мне в одном из них, чем доставите сладостное удовольствие имеющему быть с отличным уважением и совершенною преданностью Вашего превосходительства покорнейшим слугою.
Интересно, письма Гнедича вообще издавались? А то крайне интересно почитать, что там еще в районе 26 года понаписано и кому.