![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
11 декабря под вечер он получает записку от неизвестного с инфой о том, что приехал Чернышев со списком заговорщиков от Дибича, и главный доносчик Майборода.
Вопрос:
Князь Болконский и штаб лекарь Вольф свидетельствуют что по Арестовании Пестеля вы разсказывали им о причине онаго следующее: «Капитан Майборода сделал донос Государю о тайном обществе, и Генерал Адъютант Чернышев привез от Начальника Главного штаба Барона Дибича к Главнокомандующему 2-ю Армиею список о имянах 80. членов сего общества; потому и должно ожидать дальнейших арестований».
Поясните чистосердечно: когда, где н от кого имянно получили вы сие сообщенное Князю Волконскому н Вольфу сведение?
Таковы почти были слова предостерегательной записки, полученной мною в доме моем от неизвестнаго, помнится 11-гo Декабря, при выходе моем вечером на крыльце. Вручитель же оной лицем мне незаметный немедленно скрылся в темноте. В записке сей неизвестный обязывал меня, для собственной его безопасности, навсегда умолчать о способе, каковым я предостережен, говоря что он почел нужным ето сделать, зная о знакомстве моем с некоторыми из лиц, могущими быть в списке. Капитан же сей назван был Чернобородовым. "
Вольф говорит следующее: "Сказанное мной Волконскому слышал от ген.ин Юшневского в тот же вечер и тут же говорил генералу Волконскому".
Показание Волконского:
"...я узнал в Тульчнне что открытие о существовании общества было зделано Государю Императору чрез письмо Капитана Майбороды, что с Генерал Адыютантом Чернышевым доставлен Господину Главнокомандующему список о многих членах общества, и что вероятно Арестование и розыску бумаг, что случилось с Пестелем подвергнуться Муравьев и Давыдов, а потом и мы все. Обстоятельство же о будто бы найденном у Государя Императора на столе записки и о странном и не сообразном могу сказать обстоятельстве, в недоумении будто бы моем кто разпорядяться на дальнейшее преследование — мною никогда не было сообщаемо....
Сведение мною сообщенное Янтальцову имел я в Тульчине от Юшневскаго, Вольфа и Старшаго Крюкова, которыя как члены общества имели свою пользу в разведование причин об Арести г Пестеля тайной поездке Киселева и Чернышева в Линцы и о взятии на разсмотрение как бумаг некоторых лиц в Главной Квартиры так и полученным многими вопросных пунктов. В потверждении же сих сведений имел я также о сем сообщение от Генер. Лейтенанта Левенштерна, который узнав о сем и не полагая вероятно меня в числе лиц подозреваемых — мне о сем сообщил. В протчем должен к сему прибавить, что все сии слухи имели в Тульчине довольную гласность и что даже я прнпомнил что отправление Барятинскаго к Генералу Сабанееву в, будто бы по случаю получении известия о вторжении в границы Моровой Язвы — было только способом к отделению его. Все сие было сообщено мною Г-ну Янтальцову и обьясннв о разговоре, мною полагаемаго весьма не замечательном, мог бы уже дать и все сии подробныя сведения, и избавить меня от тягостнаго положения на не причастнаго лица к тайному обществу делать первому показания."
Старший Крюков:
"О доносе капитана Майбороды я слышал от многих в Главной квартире армии, но от кого первого, не помню, о чем и объявил князю Волконскому, встретившись с ним, но о списке 80 членов, привезенным генерал-адъютантом Чернышевым и о прочем, ему не говорил, ибо сам тогда не знал.Слух же о доносе Майбороды я полагаю распространившимся от следующего происшествия - адъютант покойного графа Милорадовича приезжал в Тульчин с неизвестно мне какими препоручениями и переодевшись в партикулярное платье ходил по домам, везде спрашивая капитана Майбороду, отчего всем оное и стало известно".
Итого: весь Тульчин в общем-то в курсе про Майбороду, слухи, по ходу, начинают циркулировать сразу по приезде Чернышева. Алексей Петровича специально предупреждают запиской, он немедленно сообщает об этом Вольфу (потому что лучший друг Вольф там в курсе вообще всего). Дальше это идет к Волконскому "в тот же вечер" - то есть 11декабря? 12?. Волконский помнит, видимо, какой-то общий разговор или разговоры на четверых - Он, Юшневский, Вольф и старший Крюков, но как и когда они происходили - до или после ареста Пестеля, непонятно. (Волконский, кстати, как я понимаю, в момент приезда Чернышова - в Умани, потому что Чернышев ровно через Умань и едет, и Волконский оттуда пишет письмо Пестелю и передает с Фохтом. Дальше Волконский уже в Тульчине).
Что они делают 12-го - тоже непонятно, а 13 - видимо с самого утреца приходят известия, что Пестель уже тут и под арестом. К Пестелю прорывается Волконский, имеет с ним вполне информативный разговор (спрашивает, дошло ли письмо с Фохтом, Пестель сообщает, что намерен молчать и что надо "спасать русскую правду". Дальше Волконский видимо, прямиком идет к Юшневскому. Юшневский в своих показаниях отрицает, что Волконский с ним виделся после Пестеля, зато говорит другую любопытную вещь: "Кн. Волконский говорил мне об одном только намерении видеться с Пестелем естьли найдет к тому способ; после чего вторично я его не видал. В прочем по тогдашнему замешательству и ужасу я тем менее могу в точности о сем припомнить.".
Поскольку Волконский все-таки вряд ли что запямятовал. а Юшневский даже и не очень тут скрывает, что рассказывать не хочет - видим следующую картину: Волконский сначала общается с Юшневским и говорит, что найдет способ видется с Пестелем, а потом, увидившись, идет снова к Юшневскому. У Юшневского тусуется Вольф (и возможно кто-то из Крюковых). Дальше в какой-то момент происходит разговор о том, что делать с русской правдой и что делать дальше вообще - непонятно, присуствует ли при этом Волконсий. Дальше следуеют сюжет о том, как они уговариваются молчать и Юшневский передает Крюкову требование сжечь русскую правду. Об этом чуть позже, потому что параллельно происходит еще один эпизод:
Юшневский: "Истребив сию записку я скрывал сие до арестования Пестеля и опечатания моих бумаг. Прежде нежели успело последовать сне последнее вошел я к Дежурному Генералу и неожиданно застав там Пестеля, который сказал мне, что он арестован, а я успел сказать ему что ето по доносу Чернобородова."
В протоколе допроса Пестеля от 1-го апреля (их обоих 1-го апреля допрашивают) "он, находясь под арестом в Тульчине виделся с князем Волконским и Юшневским; последний известил его о доносе, сделанном Майбородой, а первый успел только сказать ему: "не теряйте духа". Больше, кажется, тема в деле Пестеля нигде не всплывает.
Вот в какой момент Юшневский идет к Пестелю?"до опечатания моих бумаг" - интересно, когда ему опечатали бумаги? Потому что приказ об аресте у него от 13 декабря, но если Пестель с 13 сидит вот прямо под реальным арестом (хотя кому надо все равно к нему проходят, этим двум - надо), но Юшневский вполне перемещается, и дома у него народу полно.
В какой-то момент происходит разговор (или ряд разговоров) о том, что надо бы молчать. Сам Юшневский расказывает следствию трогательную сцену, как он убит горестью при виде слез и отчаяния жены", а Вольф его уговаривает ничего не говорить: "Сам же он Вольф видев меня упавшаго духом и преданнаго жесточайшей горести при виде слез и отчаяния несчастной моей жены, пред моим сюда отправлением, ободрял меня и уговаривал не делать признания. Крюковы же при сем у меня не находились.". Вольф показывает следующее: " о сем мы рассуждали со старшим Крюковым и генерал-интендантом Юшневским, но сие было следствием ужаса предстоящего несчатья и желания утешить горестную тоску других" ("Не бойтесь, Мария Казировна, мы ничего не скажем!":) и совсем отдельный эпизод, недатированный, "когда уже общество было открыто и все были в смятении говорили мы с г.и. Юшневским о том, где бумаги полковника Пестеля. Я говорил, что они кажется у Пушкина или Заикина, на что он полагал, что лучше их сжечь". Старший Крюков пишет так: "Штаб-лекарь Вольф, приехав однажды вечером по открытии общества к генералу Левенштерну, где я был, отвел меня в сторону и сказал, что он вместе с братом моим обедал того дня у генерал-интенданта Юшневского, где и условились о вышесказаном, о чем мне сообщив, взял и с меня обещание поступить также".
(Левенштерн, кстати, фигурирует и у Волконского:
"В потверждении же сих сведений [о доносе Майбороды]имел я также о сем сообщение от Генер. Лейтенанта Левенштерна , который узнав о сем и не полагая вероятно меня в числе лиц подозреваемых — мне о сем сообщил.. Интересно, это тот же обед или другой?)
Младший Крюков (который единственный из них всех реально долго запирается) просто говорит, что они условились с Вольфом и Юшневским - без подробностей.
Но в любом случае, все это происходит в тот момент, когда приказ об аресте гненерал-интенданта уже есть - и при этом реально генерал-интендант максимум под домашним арестом.
Бумаги обоих братьев Юшневских опечатываются возможно числа 14-15? И в эти же дни происходит первый допрос у Киселева, где Юшневский отрицает вообще все: "После 24-летней безпорочной службы, сколь ни прискорбен таковый неожиданный вопрос, но долженствуя ответствовать, имею честь объяснить, что ни о каком тайном обществе не знаю, ниже ни к какому не принадлежал и не принадлежу, следовательно и участия никакого не принимаю.".
17 декабря датирован рапорт Байкова об опечатании бумаг в Хрустовой: "Генерал Вагенмейстер армии подполковник Макаров ездил в селение Хрустоватое, принадлежащее Генерал Интенданту армии, где найденные и опечатанные бумаги доставил ко мне".
Дальше следует не очень понятная мне цитата из Заблоцкого-Десятовского (Граф П. Д. Киселев и его время)
"В памятной книжке на 1825 год встречаются следующтие заметки Павла Дмитриевича [Киселева]
17 декабря. Приезд в Тульчин Сабанеева.
18. Осмотр бумаг Юшневского.
19. Отъезд Сабанеева, ответы Бурцева и Аврамова.
20. Возвращение Сабанеева и Юшневского..."
Куда ездил Юшневский? в Тимашевку? В Хрустовую? Вместе с Сабанеевым или нет?
Дальше уже в 30-ых числах декабря происходит сюжет с его секретарем Гене (это тот, у которого Каролина с несносным сыном). Семена по ходу не трогают, хоть его бумаги опечатаны - приказ об аресте Семена приходит уже после того, как Юшневский называет его в Питере.
В Петербург Юшневского в итоге привозят 7 января (значит из Тульчина выезжают уже после нового года, числа 2-3?). Днем позже приезжает Киселев - 9-го. Исходя из того, что в Петербурге оказываются его шпага с треуголкой (они потом, по окончание следствия идут с аукциона) - при полном параде, что ли везут, в отличие от закованного Пестеля? или тоже без парада, а шпага отдельно в багаже?
Вообще же он следует ровно по следам Пестеля. Но он - второй, поэтому ему и достается вариант лайт.
Он даже сидит потом в номере, в котором день, кажется, просидел Пестель, пока его дальше не перевели.
Ну и дорога дается тяжело, и первый допрос тоже, потому что уже 9 января, через два дня по приезде, мы наблюдаем письмо к государю с припаданиями к стопам...
Вопрос:
Князь Болконский и штаб лекарь Вольф свидетельствуют что по Арестовании Пестеля вы разсказывали им о причине онаго следующее: «Капитан Майборода сделал донос Государю о тайном обществе, и Генерал Адъютант Чернышев привез от Начальника Главного штаба Барона Дибича к Главнокомандующему 2-ю Армиею список о имянах 80. членов сего общества; потому и должно ожидать дальнейших арестований».
Поясните чистосердечно: когда, где н от кого имянно получили вы сие сообщенное Князю Волконскому н Вольфу сведение?
Таковы почти были слова предостерегательной записки, полученной мною в доме моем от неизвестнаго, помнится 11-гo Декабря, при выходе моем вечером на крыльце. Вручитель же оной лицем мне незаметный немедленно скрылся в темноте. В записке сей неизвестный обязывал меня, для собственной его безопасности, навсегда умолчать о способе, каковым я предостережен, говоря что он почел нужным ето сделать, зная о знакомстве моем с некоторыми из лиц, могущими быть в списке. Капитан же сей назван был Чернобородовым. "
Вольф говорит следующее: "Сказанное мной Волконскому слышал от ген.ин Юшневского в тот же вечер и тут же говорил генералу Волконскому".
Показание Волконского:
"...я узнал в Тульчнне что открытие о существовании общества было зделано Государю Императору чрез письмо Капитана Майбороды, что с Генерал Адыютантом Чернышевым доставлен Господину Главнокомандующему список о многих членах общества, и что вероятно Арестование и розыску бумаг, что случилось с Пестелем подвергнуться Муравьев и Давыдов, а потом и мы все. Обстоятельство же о будто бы найденном у Государя Императора на столе записки и о странном и не сообразном могу сказать обстоятельстве, в недоумении будто бы моем кто разпорядяться на дальнейшее преследование — мною никогда не было сообщаемо....
Сведение мною сообщенное Янтальцову имел я в Тульчине от Юшневскаго, Вольфа и Старшаго Крюкова, которыя как члены общества имели свою пользу в разведование причин об Арести г Пестеля тайной поездке Киселева и Чернышева в Линцы и о взятии на разсмотрение как бумаг некоторых лиц в Главной Квартиры так и полученным многими вопросных пунктов. В потверждении же сих сведений имел я также о сем сообщение от Генер. Лейтенанта Левенштерна, который узнав о сем и не полагая вероятно меня в числе лиц подозреваемых — мне о сем сообщил. В протчем должен к сему прибавить, что все сии слухи имели в Тульчине довольную гласность и что даже я прнпомнил что отправление Барятинскаго к Генералу Сабанееву в, будто бы по случаю получении известия о вторжении в границы Моровой Язвы — было только способом к отделению его. Все сие было сообщено мною Г-ну Янтальцову и обьясннв о разговоре, мною полагаемаго весьма не замечательном, мог бы уже дать и все сии подробныя сведения, и избавить меня от тягостнаго положения на не причастнаго лица к тайному обществу делать первому показания."
Старший Крюков:
"О доносе капитана Майбороды я слышал от многих в Главной квартире армии, но от кого первого, не помню, о чем и объявил князю Волконскому, встретившись с ним, но о списке 80 членов, привезенным генерал-адъютантом Чернышевым и о прочем, ему не говорил, ибо сам тогда не знал.Слух же о доносе Майбороды я полагаю распространившимся от следующего происшествия - адъютант покойного графа Милорадовича приезжал в Тульчин с неизвестно мне какими препоручениями и переодевшись в партикулярное платье ходил по домам, везде спрашивая капитана Майбороду, отчего всем оное и стало известно".
Итого: весь Тульчин в общем-то в курсе про Майбороду, слухи, по ходу, начинают циркулировать сразу по приезде Чернышева. Алексей Петровича специально предупреждают запиской, он немедленно сообщает об этом Вольфу (потому что лучший друг Вольф там в курсе вообще всего). Дальше это идет к Волконскому "в тот же вечер" - то есть 11декабря? 12?. Волконский помнит, видимо, какой-то общий разговор или разговоры на четверых - Он, Юшневский, Вольф и старший Крюков, но как и когда они происходили - до или после ареста Пестеля, непонятно. (Волконский, кстати, как я понимаю, в момент приезда Чернышова - в Умани, потому что Чернышев ровно через Умань и едет, и Волконский оттуда пишет письмо Пестелю и передает с Фохтом. Дальше Волконский уже в Тульчине).
Что они делают 12-го - тоже непонятно, а 13 - видимо с самого утреца приходят известия, что Пестель уже тут и под арестом. К Пестелю прорывается Волконский, имеет с ним вполне информативный разговор (спрашивает, дошло ли письмо с Фохтом, Пестель сообщает, что намерен молчать и что надо "спасать русскую правду". Дальше Волконский видимо, прямиком идет к Юшневскому. Юшневский в своих показаниях отрицает, что Волконский с ним виделся после Пестеля, зато говорит другую любопытную вещь: "Кн. Волконский говорил мне об одном только намерении видеться с Пестелем естьли найдет к тому способ; после чего вторично я его не видал. В прочем по тогдашнему замешательству и ужасу я тем менее могу в точности о сем припомнить.".
Поскольку Волконский все-таки вряд ли что запямятовал. а Юшневский даже и не очень тут скрывает, что рассказывать не хочет - видим следующую картину: Волконский сначала общается с Юшневским и говорит, что найдет способ видется с Пестелем, а потом, увидившись, идет снова к Юшневскому. У Юшневского тусуется Вольф (и возможно кто-то из Крюковых). Дальше в какой-то момент происходит разговор о том, что делать с русской правдой и что делать дальше вообще - непонятно, присуствует ли при этом Волконсий. Дальше следуеют сюжет о том, как они уговариваются молчать и Юшневский передает Крюкову требование сжечь русскую правду. Об этом чуть позже, потому что параллельно происходит еще один эпизод:
Юшневский: "Истребив сию записку я скрывал сие до арестования Пестеля и опечатания моих бумаг. Прежде нежели успело последовать сне последнее вошел я к Дежурному Генералу и неожиданно застав там Пестеля, который сказал мне, что он арестован, а я успел сказать ему что ето по доносу Чернобородова."
В протоколе допроса Пестеля от 1-го апреля (их обоих 1-го апреля допрашивают) "он, находясь под арестом в Тульчине виделся с князем Волконским и Юшневским; последний известил его о доносе, сделанном Майбородой, а первый успел только сказать ему: "не теряйте духа". Больше, кажется, тема в деле Пестеля нигде не всплывает.
Вот в какой момент Юшневский идет к Пестелю?"до опечатания моих бумаг" - интересно, когда ему опечатали бумаги? Потому что приказ об аресте у него от 13 декабря, но если Пестель с 13 сидит вот прямо под реальным арестом (хотя кому надо все равно к нему проходят, этим двум - надо), но Юшневский вполне перемещается, и дома у него народу полно.
В какой-то момент происходит разговор (или ряд разговоров) о том, что надо бы молчать. Сам Юшневский расказывает следствию трогательную сцену, как он убит горестью при виде слез и отчаяния жены", а Вольф его уговаривает ничего не говорить: "Сам же он Вольф видев меня упавшаго духом и преданнаго жесточайшей горести при виде слез и отчаяния несчастной моей жены, пред моим сюда отправлением, ободрял меня и уговаривал не делать признания. Крюковы же при сем у меня не находились.". Вольф показывает следующее: " о сем мы рассуждали со старшим Крюковым и генерал-интендантом Юшневским, но сие было следствием ужаса предстоящего несчатья и желания утешить горестную тоску других" ("Не бойтесь, Мария Казировна, мы ничего не скажем!":) и совсем отдельный эпизод, недатированный, "когда уже общество было открыто и все были в смятении говорили мы с г.и. Юшневским о том, где бумаги полковника Пестеля. Я говорил, что они кажется у Пушкина или Заикина, на что он полагал, что лучше их сжечь". Старший Крюков пишет так: "Штаб-лекарь Вольф, приехав однажды вечером по открытии общества к генералу Левенштерну, где я был, отвел меня в сторону и сказал, что он вместе с братом моим обедал того дня у генерал-интенданта Юшневского, где и условились о вышесказаном, о чем мне сообщив, взял и с меня обещание поступить также".
(Левенштерн, кстати, фигурирует и у Волконского:
"В потверждении же сих сведений [о доносе Майбороды]имел я также о сем сообщение от Генер. Лейтенанта Левенштерна , который узнав о сем и не полагая вероятно меня в числе лиц подозреваемых — мне о сем сообщил.. Интересно, это тот же обед или другой?)
Младший Крюков (который единственный из них всех реально долго запирается) просто говорит, что они условились с Вольфом и Юшневским - без подробностей.
Но в любом случае, все это происходит в тот момент, когда приказ об аресте гненерал-интенданта уже есть - и при этом реально генерал-интендант максимум под домашним арестом.
Бумаги обоих братьев Юшневских опечатываются возможно числа 14-15? И в эти же дни происходит первый допрос у Киселева, где Юшневский отрицает вообще все: "После 24-летней безпорочной службы, сколь ни прискорбен таковый неожиданный вопрос, но долженствуя ответствовать, имею честь объяснить, что ни о каком тайном обществе не знаю, ниже ни к какому не принадлежал и не принадлежу, следовательно и участия никакого не принимаю.".
17 декабря датирован рапорт Байкова об опечатании бумаг в Хрустовой: "Генерал Вагенмейстер армии подполковник Макаров ездил в селение Хрустоватое, принадлежащее Генерал Интенданту армии, где найденные и опечатанные бумаги доставил ко мне".
Дальше следует не очень понятная мне цитата из Заблоцкого-Десятовского (Граф П. Д. Киселев и его время)
"В памятной книжке на 1825 год встречаются следующтие заметки Павла Дмитриевича [Киселева]
17 декабря. Приезд в Тульчин Сабанеева.
18. Осмотр бумаг Юшневского.
19. Отъезд Сабанеева, ответы Бурцева и Аврамова.
20. Возвращение Сабанеева и Юшневского..."
Куда ездил Юшневский? в Тимашевку? В Хрустовую? Вместе с Сабанеевым или нет?
Дальше уже в 30-ых числах декабря происходит сюжет с его секретарем Гене (это тот, у которого Каролина с несносным сыном). Семена по ходу не трогают, хоть его бумаги опечатаны - приказ об аресте Семена приходит уже после того, как Юшневский называет его в Питере.
В Петербург Юшневского в итоге привозят 7 января (значит из Тульчина выезжают уже после нового года, числа 2-3?). Днем позже приезжает Киселев - 9-го. Исходя из того, что в Петербурге оказываются его шпага с треуголкой (они потом, по окончание следствия идут с аукциона) - при полном параде, что ли везут, в отличие от закованного Пестеля? или тоже без парада, а шпага отдельно в багаже?
Вообще же он следует ровно по следам Пестеля. Но он - второй, поэтому ему и достается вариант лайт.
Он даже сидит потом в номере, в котором день, кажется, просидел Пестель, пока его дальше не перевели.
Ну и дорога дается тяжело, и первый допрос тоже, потому что уже 9 января, через два дня по приезде, мы наблюдаем письмо к государю с припаданиями к стопам...
