С днем рождения, Профессор.
Jan. 3rd, 2011 11:11 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lubeliaИтак, господин Б., в некой локальной войне,
Названия коей не помню, лишившийся правой руки,
Обязанный очень многим покойной своей жене, -
Хотя бы тем, что дважды воскрес всему вопреки,
Нуждается в помощи общества, но случай не слишком тяжел,
Покупки да роскошь общения - как раз для нас, волонтеров, -
Вот список на десять лиц, крепитесь, работа не вол,
Вот комната на двоих, а год закончится скоро.
Итак, господин Б. не требует свежих газет,
Не затевает ремонт, не ездит в соседние страны,
Не просит гулять с собакой - ее давно уже нет, -
И все ж препоручен нам, как и прочие ветераны.
Зато он часто твердит: уж слишком мир искажен -
Ведь после второй из смертей супруга его не воскресла.
Нет, он не осудит тех, кто часто меняет жен…
(А слева - следы ногтей на старой обшивке кресла.)
А впрочем, он умолчит о длинной своей судьбе,
Привычно лицо отвернув к мороси заоконной.
И я еще полюблю приходить к господину Б. -
Отдыхать от рассказов иных о юности в Первой Конной,
О схватке за Перл Харбор, о битве за урожай
Скороспелого бамбука в Большой Песчаной Пустыне…
Закончится год. Подруга предложит: «Не уезжай».
Я вновь подпишу контракт, не думая о причине.
В ту ночь во сне будет все, о чем он не говорил:
Темницы, мосты, леса, короны, мечи и волки.
Подруга разбудит: «Скорей! Сейчас взойдет сильмарилл!
Не знаешь? Потом прочтешь - потрепанный том на полке».
Меня проберет до костей звезды отточенный свет,
Потом осенний рассвет - холодный, пустой, безбрежный,
И колкая мысль: да, мир искажен и возврата нет,
И Лютиэн умерла, но у нас еще есть надежда.
(С, Екатерина Лебедева)
А под катом еще свое, тоже старое, под настроение.
Боже, помилуй придуманных персонажей, укладывающихся в текст,
Смотри как они рыдают, смотри, как они глядят,
Спаси не знающих кроме гипербол и метонимий иных утех,
Не пьющих другой крови, кроме густых цитат.
...А в той стране за горами над офисом хана стоят семь лун,
По городу бродит зеленый ветер, касаясь гитарных струн,
И странные звери с перьями, когтями и чешуей
Следят с черепичных крыш за вымороченным тобой...
Но, Боже, помилуй всех этих эльфов с обложек журнала Vogue,
Гламурных до розового блеска острых ушей и ногтей,
Отмерь нашим выдуманным странам такой же неверный срок,
Как и невыдуманным Твоим, не лиши их благих вестей.
...А в той стране золотые звезды горстями кидают ввысь,
По городу бродят звери: слон, носорог и рысь,
В колодце струится чистый свет, раскалывает кувшин,
И Отец сверху глядит на землю, по которой проходит Сын.
Но, Боже, помилуй этих и тех, флеймящих и пьющих здесь,
Гремящих дюралем о текстолит, сидящих ночью в сети,
Да, мы не соль этого мира, ни уксус, ни другая полезная смесь,
Но мы же видим, мы видим, и поэтому нас еще можно спасти!
...Мы видим город, по которому бродят вместе собаки кошки и львы,
Мы слышим пение звезд, хоть лишь тогда, когда напрягаем слух,
И в нашей стране за горами под зеленым солнцем бредут волхвы,
И мы слышим, как с ангелами беседует на этих холмах пастух...
Названия коей не помню, лишившийся правой руки,
Обязанный очень многим покойной своей жене, -
Хотя бы тем, что дважды воскрес всему вопреки,
Нуждается в помощи общества, но случай не слишком тяжел,
Покупки да роскошь общения - как раз для нас, волонтеров, -
Вот список на десять лиц, крепитесь, работа не вол,
Вот комната на двоих, а год закончится скоро.
Итак, господин Б. не требует свежих газет,
Не затевает ремонт, не ездит в соседние страны,
Не просит гулять с собакой - ее давно уже нет, -
И все ж препоручен нам, как и прочие ветераны.
Зато он часто твердит: уж слишком мир искажен -
Ведь после второй из смертей супруга его не воскресла.
Нет, он не осудит тех, кто часто меняет жен…
(А слева - следы ногтей на старой обшивке кресла.)
А впрочем, он умолчит о длинной своей судьбе,
Привычно лицо отвернув к мороси заоконной.
И я еще полюблю приходить к господину Б. -
Отдыхать от рассказов иных о юности в Первой Конной,
О схватке за Перл Харбор, о битве за урожай
Скороспелого бамбука в Большой Песчаной Пустыне…
Закончится год. Подруга предложит: «Не уезжай».
Я вновь подпишу контракт, не думая о причине.
В ту ночь во сне будет все, о чем он не говорил:
Темницы, мосты, леса, короны, мечи и волки.
Подруга разбудит: «Скорей! Сейчас взойдет сильмарилл!
Не знаешь? Потом прочтешь - потрепанный том на полке».
Меня проберет до костей звезды отточенный свет,
Потом осенний рассвет - холодный, пустой, безбрежный,
И колкая мысль: да, мир искажен и возврата нет,
И Лютиэн умерла, но у нас еще есть надежда.
(С, Екатерина Лебедева)
А под катом еще свое, тоже старое, под настроение.
Боже, помилуй придуманных персонажей, укладывающихся в текст,
Смотри как они рыдают, смотри, как они глядят,
Спаси не знающих кроме гипербол и метонимий иных утех,
Не пьющих другой крови, кроме густых цитат.
...А в той стране за горами над офисом хана стоят семь лун,
По городу бродит зеленый ветер, касаясь гитарных струн,
И странные звери с перьями, когтями и чешуей
Следят с черепичных крыш за вымороченным тобой...
Но, Боже, помилуй всех этих эльфов с обложек журнала Vogue,
Гламурных до розового блеска острых ушей и ногтей,
Отмерь нашим выдуманным странам такой же неверный срок,
Как и невыдуманным Твоим, не лиши их благих вестей.
...А в той стране золотые звезды горстями кидают ввысь,
По городу бродят звери: слон, носорог и рысь,
В колодце струится чистый свет, раскалывает кувшин,
И Отец сверху глядит на землю, по которой проходит Сын.
Но, Боже, помилуй этих и тех, флеймящих и пьющих здесь,
Гремящих дюралем о текстолит, сидящих ночью в сети,
Да, мы не соль этого мира, ни уксус, ни другая полезная смесь,
Но мы же видим, мы видим, и поэтому нас еще можно спасти!
...Мы видим город, по которому бродят вместе собаки кошки и львы,
Мы слышим пение звезд, хоть лишь тогда, когда напрягаем слух,
И в нашей стране за горами под зеленым солнцем бредут волхвы,
И мы слышим, как с ангелами беседует на этих холмах пастух...
