Ну чо? поумиляться?:)
Oct. 24th, 2013 05:06 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lubeliaПод катом волки-оборотни, боевые драконы, Змей Горыныч - наследник царского рода, чудовищная 9с Волкодава срисованная) геополитика, недомаг-Штирлиц в стане врага, ностальгия по морю, каторга в пустыне... И заканчивается все на самом интересном месте:)) Кусок про каторгу - это про второго героя, который бард - в итоге с каторги он сбежит и они вдвоем спасут мир... Только я не помню, как именнно:)))
Пролог. Волк.
Волк бежал не торопясь, внимательно вслушиваясь во все, доносившиеся до него звуки. В траве шуршали полевки, стрекотали кузнечики, с запада доносились далекие раскаты грома. Приближалась гроза.
Волк был счастлив. Он всегда был счастлив - счастьем зверя, которому не неведомы были горькие человеческие заботы, злая человеческая тоска. А волк был сыт, силе, здоров, впереди, на опушке леса его поджидала стая. Вечерняя земля блаженно дремала, готовясь принять освежающую влагу дождя.
Неожиданно зверь подался назад и замер в напряженной позе. Что-то было не так. Определенно не так. Запах.
Следующий порыв ветра принес новую волну этого странного, горько-пряного аромата. Волк мотнул головой и, не удержавшись, звонко чихнул. Запах ему очень не нравился, он был слишком непривычен.
Волк знал , как пахнет река (по-разному утром, днем и вечером) знал запахи деревни (навоз, сено, молоко), по запаху мог отличить каждую корову. Он знал, что княжеская дружина пахнет кожей и железом, люди из города пахнут сразу всем... Но этого запаха волк не знал.
Он почувствовал тревогу. Ощущение счастья мгновенно ушло, будто его и не было, приближавшаяся гроза вызывала теперь только глухое раздражение. Кузнечики до сих пор весело стрекотавшие в траве, замолчали. Волк вгляделся вперед, но опушка была слишком далеко, чтобы ее модно было так просто разглядеть. Он замер, вслушиваясь и чутно подрагивая ушами.
Впереди раздался волчий вой. Зверь узнал густой и сильный голос вожака и бросился к опушки, стараясь ступать как можно тише и по возможности не шуршать высокой сухой травой. Вой был полон отчаяния. Он призывал к битве - последней битве. Смертной. Там, на опушке, среди молоденьких осинок и елочек происходило что-то страшной. К голосу вожака присоединились и другие - высокие и низкие, жалобные и мужественнные. Волки прощались с миром.
Потом вой вожака захлебнулся каким-то щенячьим визгом ж оборвался. Волк понял, что опоздал. Там, на опушке уже что-то случилось, что-то, во что не хотелось верить. Он больше не чувствовал стаи.
Человек бы, оказавшись на его месте, ухватился бы за надежду. Волк не знал, что такое надежда. Он еще раз прислушался к себе и постарался немедленно приспособиться к этому новому знанию. К знанию о том, что стаи больше нет. Совсем нет. До его ноздрей уже доносился запах смерти. Инстинкт заставил его прилечь на брюхо и затаиться. Медленно-медленно он начал продвигаться вперед и вот наконец, сквозь стебли желтой и ломкой травы увидел опушку. В нос ударил резкий пряный запад.
Волки лежали тут же, между деревьев. Все они были мертвы. Между ними рядом с волками зверь увидел две человеческие фигуры - именно они ж и испускали этот запах. Он подобрался поближе и прислушался. Люди разгговаривали. Волк умел понимать человеческую речь, а острая ненависть, которую он всегда чувствовал к людям, только усилила внимание. Один, в широком плаще с капюшеном говорил:
- Да, я вижу, что со зверьем вы действительно можете сладить. Они все мертвы?
- Да, вся стая. Это совсем нетрудно, нужно только сосредоточится. Вон летит птица, поробуйте...
Похоже на опушке происходил какой-то урок.
- Вот так... Нет, не нужно заклинаний, это не магия. Просто сконцентрируйтесь. Так!
Волк краем глаза заметил, как с неба на опушку рухнула птица. Вот значит как погибла стая!
Тот, в капюшоне продолжал спрашивать:
- Как вы думаете стоит ли поговорить об этом с князем?
- О чем?
- Ну не о волках же! О делах на Востоке.
- А что вы собираетесь сказать князю?
Двое медленно прогуливались между волчьими телами и вели неторопливую беседу.
- Ну я же ведун, как-никак. Волхв. Мне положено первым предупреждать об опасности.
- Вот и предупредите, - сухо ответил второй. У него был неприятный ломкий голос, - Наплетите чего-нибудь. Наврите, вы профессионал.
- А что мне делать, когда начнется заваруха? Оставаться до конца тут или вы позволите мне укрыться? Я бы предпочел последние, за последнюю сотню лет мне изрядно надоели войны.
Волк слушал внимательно, хотя суть беседы его совершенно не волновала. Людские дела были слишком запутаны, чтобы в них стоило разбираться. Н оон пытался вчувствоваться в этих двоих, понять, в чем их слабость. И не находил этой слабости. Была только сила - спокойная, увереная в себе. Это было плохо, потому что волк собирался драться с ними. Он знал точно, что схватка будет безнадежной. Волки не знают, что такое нажежда на удачу, они гораздо трезвее людей. Если шансов нет - значит их нет. Но отсутствие шансов никак не влияло на решение отомстить. Мстить было необходимо. Месть угодна Небесному Волку.
- Об этом мы поговорим после. Мы же маги, сумеем связаться. А вы будте осторожны. Оракул изрекает дурные вести.
- Какие? - в голосе прозвучала заинтересованность, - Что именно?
- Обычная заумь. Что-то о Небесном Волке, который сокрушит небесного же Дракона. Ничего конкретного, но неприятно.
Услышав имя Небесного Волка зверь напрягся и бросился вперед. Его челюсти сомкнулись на горле одного из магов. Прогремел удар грома - гроз за была уже совсем близко. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли кре красные круги... Волк ощутил невыносимую боль во всем теле... И все закончилось. Он был мертв.
Глава первая. Оборотень.
Княжна Родославна сидела у окна за вышиваньем и смотрела, как над городом поднимается розовое утреннее солнце. Лето было в самом разгаре, и город начал просыпаться еще до рассвета. Открывались двери маленьких лавочек, торговцы с лотков занимали свои месла на рыночной площади, на улицы выбегали ватаги ребятни... Сегодня предстояло развлечение - к княжне должны были прийти восточные купцы, караван которы рых прошел от самого моря. Купцы должны были показать образцы одежды и тканей. Служанка Родославны Любава уже успела, захлебываясь, сообщить госпоже:
- Уж такие ткани, такие! И синие прозрачные, и красные с золотым шитье, и с драконами, и шелк всех цветов! Порадуют тебя, княжна!
Да, купцы - это хорошо. Это всегда интересно. Купцы всегда рассказывают разные диковины. Чудеса, по их уверениям, за Южными горами случаются ежечастно. Вот только в последнее время чудеса эти были все страшнее и страшнее. Рассказывали, будто один знатный купец, не оказавший должного уважения жестокой богине Арупап, заболел проказой, что рабы в южных рудниках подняли бунт, что оракул в столице магов Арьяварте предрекает скорый конец света. Страшно и неуютно становилось молодой княжне от таких рассказов. Да и не только княжне. Сам князь Родослав последние дни ходил озабоченный, не отпускал от себя ведуна Подвизда, просиживал часами над старинными книгами...
Родославна бросила взгляд в окно, на широкий пыльный двор. Князь, заложив руки за спину мерял его шагами и время от времени поглядывал на небо, будто ждал кого-то. Родославна поднялась и кликнула Любаву:
- Что, батюшка ждет кого-то?
- Кого-кого, - ворчливо ответила служанка, - Змея от поджидает, Горыныча. Никому не велел во двор выходить, говорит, Горыныч зашибить ненароком может. Охота же связываться с этим чудом-юдом трехголовым!
Горыныч поселился в окрестных лесах лет пятнадцать назад. Он веле себя аккуратно крестьян не обижал, коров не задирал, пожаров не устраивал. Изредка прилетал в город - к князю. О чем они беседовали никто не знал, но Родослав после таких бесед только покусывал усы и восхищенно приговаривал:
- Ну змей! Ну голова! Даром, что трехголовой!
Змеем, собственно, Горыныча назвать было трудно. Змеиного в нем не было. Он был покрыт не чешуей, а черным пластинчатым панцирям и весь топорщился от многочисленных шипов, рогов и просто наростов. Кожистые сильные крылия тоже были черными, но на просвет отливали багровым. Головы, снабженные несколькими рябами острых клыков, тоже не были змеиными. Он действительно мог выдыхать огонь, особенно в минуты раздражения. Словом, зверь был еще тот, недаром в городе его опасались. Было замечено, что Горыныч появляется у князя как раз перед какими-нибудь неприятностями. То шайка разбойников объявится и ограбит проходящий караван, то засуха грянет, то набегут из восточных степей хемиды-кочевники. Однако, у князя с Горынычем похоже, были самые лучшие отношения. И не только у князя. Родославна была единственным человеком, кому чудо-юдо позволяло взбиваться на свою спину... ... В небе показалась черная точка. Любава опять заворчала:
- Ну вот, летит окаянный. Что-то теперь будет...
Горыныч тяжело приземлился во двор и поднял такую тучу пыли, что князь закашлялся. Змей сложил на спине крылья, поджал под себя длинный хвост и улегся на землю. Левая и правая его головы сложно переплелись шеями и водрузились на поленницу, а средняя кивнула Родославу. Тот поклонился:
- Приветствую тебя, друг. Удачна ли охота?
- Благодарю, твои леса богаты дичью, - раздался в голове князя тяжелый бесстрастный голос. Как всегда от мысленной речи Горыныча разболелись виски.
Князь посмотрел прямо в изумрудно зеленые с черными ободками глаза чудовища и поинтересовался:
- Опять с дурными вестями?
- А как же? Должен же я платить долги. На твоей, княже, земле живу, твоих медведей в лесях задираю...
Сроду Горыныч никаких медведей не задирал, а питался все больше зайцами да белками. Князь сделал шаг вперед и грозно заявил:
- В старину гонцов, приносивших дурные вести, убивали. Во славу богов.
Левая голова демонстративно выдохнула струйку огня:
- Попробуй.
Тут раздался звонкий девичий голос:
- Здравтвуй, змеешка! - это Родославна растворила окно, - С чем пожаловал?
Горыныч зыркнул на нее глазами и недовольно ответил:
- Не мешай, княжна. Тут мужской разговор.
Князь посерьезнел. Раз Горыныч не хочет поболтать с Родославной, разговор и впрямь предстоит тяжелый. Княль уселся по-турецки на землю и попросил:
- Говори. Что стряслось?
Горыныч приоткрыл все три пары бездонных зеленых глаз, отчего человеку стало не по себе и спросил:
- Ты знаешь, кто я? Какого я рода?
Родослава самого всегда интересовал этот вопрос, но он полагал, что раз Горыныч не хочет об этом говорить, то и спрашивать не стоит. Он ответил честно:
- Я мыслю, ты из рода Небесного Дракона, и это твои родичи живут в Хел-Хельских горах на востоке. Больше похожих на тебя существ в мире нет. Вот только у тех, с Хелъских гор, говорят, по одной голове...
- Это так. Я - прямой потомок Небесного Дракона. Я - из рода правителей. Наледник.
Князь поклонился:
- Приветствую тебя. Только...
- Ну да, да, - изрекла средняя голова, - У меня три головы. Род правителей.
Левая голова ехидно добавила:
- Молчи, княже. Я знаю, ты хотел сказать, что ума мне это не прибавлявет...
- Во всех трех мирах не сыщещь змея мудрее тебя,- ответил князь и при нялся массировать виски - беседы с Горынычем не проходили даром. Средняя голова - видимо, она была главной, загрохотала:
- Не говори мне больше о трех мирах. Мир - один и ты прекрасно это знаешь. Он один заключает в себе и добро и зло, он находится в вечном равновесии. А сейчас равновесие нарушено.
Князь промолчал. Он-то точно знал, что миров по меньшей мере три, а то и больше. Один - для людей. Другой - для богов. Третий - для умерших. И вообще, сколько существ, столько и миров, так, кажется, любит повторять Позвизд. Но князь точно знал, что Горыныча переспорить невозможно да и не хотелось князю спорить. Поэтому он просто сидел и ждал, когда змей наконец соизволит сообщить свои новости. Тот продолжал:
- Итак. Я - наследник рода. Но править мне светит еще лет через сто, когда скончается мой любимый дядюшка. Впрочем, я особенно и не претендую. Я прилетел сюда, ища уединения для занатий философией. Тут хорошее место.
- Да. Место действительно хорошее, - подствердил князь.
- Но я постоянно поддерживал связь со своей стаей. Это нетрудно, достаточно лишь слегка сосредоточиться. А теперь... Никто не отзывается! Что-то случилось.
Князь молчал опустив взгляд в землю. Горыныч тоже замолчал ж нервно перебирал крыльями. Наконец князь поднял голову:
- Да. В мире что-то происходит. Мы все связаны и все - в опасности. Я сочувствую тебе.
Горыныч дернулся и ударил по земле хвостом взбивая клубы сухой едкой пыли:
- В сочувствии людей я не нуждаюсь! Родослав спокойно кивнул и заговорил:
- Весь Восток бурлит. Купцы приносят дурные слухи. Нечисть в лесах появилась, какой давно не было. Говорят вчера оборотня заметили. Когда, скажи, водились тут оборотни? В рудниках бунты, в степях засуха. Хемиды две недели назад ограбили три деревни. Все, что могли забрали, говорят, сами от голода еле на ногах держались. Ты голодного хемида видел когда-нибудь? То-то же! А еще состязание это...
- Какое состязание? - подал голос Горыныч.
- Состязание певцов. Большее состязание. Раз в десять лет - малое, а раз в сто - большее. На нашу голову.
- Почему?
- Потому что будет тут, в Китеже. Так изрек оракул в Арьяварте. Откуда только в Арьяварте знают о том, что есть такой Китеж, когда и на наших землях об этом не все... Певцы со всех стран собируться, а тут - хемиды, обототни... или еще что похуже... Сколько тебе лететь до дома? - неожиданно спросил князь.
- Долго, - поникла срезняя голова Горыныча, - Двадцать дней. Если очень спешить - восемнадцать. Были все драконы мертвы - я уже не смогу помочь. Но что мне еще остается? Только лететь туда.
- Нет, - отрезал князь, - Никуда ты не полетишь. Пока во всяком случе. Несколько дней роли не играют. И потом... мне кажется, я смогу что-нибудь узнать и здесь.
Князь прикрыл рукой глаза. Мало того, что ломило виски, но Горыныч еще и сверкал на солнце так ярко, что резало глаза. Грани его панциря были зеркальными и в каждой из них отражалось яркое полуденное солнце.
- А как ты сумеешь хоть что-то узнать? Кто у тебя нынче в ведунах, к княже, искусен ли он? Можно ли ему доверять?
В ведунах нынче был Позвизд. Ведун, знахарь, предсказатель был в городе необходим. Настоящая, большая магия не приветствовалась, да и маги из Арьяварты в северные леса предпочитали не заглядывать. Но мелкое колдовство, и не колдовства вовсе, а просто ученость и умения всегда могли пригодиться. И когда год назад умер старый Хотило, место ведуна пустовало недолго. Пришел на княжеский двор незнакомец, посмотрел в упор и спросил:
- Нужен тебе, княже, знающий человек?
В нем сразу чувствовалась сила. Невысокий, худощавый, немного сутулый, он напоминал двидениями хищную птицу. Густые светлые волосы торчали во все стороны, а прозрачные голубовато-желтоватые глаза смотрели напористо и слегка безумно.
- Знающий человек, говоришь? А что ты знаешь?
Он закатил глаза к бойко перечислил:
- Травы знаю, мази и притирания составляю, грамоте разумею, зубы заговариваю, звезды исчисляю и еще... много разного...
Он действительно умел "много разного" - и лечил ото всех болезней и дельный совет при случае дать мог при случае. Но князь ередко прибегал к его помощи, за исключением последних недель: когда начало тво риться что-то непонятное в мире. Позвизд держался холодно и отстванен но, ночами просиживал в высокой башенке у левого крыла княжеских хором, которую избрал своим жилищем, колдовал, читал большую книгу в потертом кожаном переплете, варил что-то в медном котле. В городе его не любили, хотя и обойтись без его помощи уже не могли, ходили про него нехорошие слухи, будто порчу на коров наводит, и дожди все лето льют по его, Позвизда, милости...
- В ведунах нынче я, - раздался от крыльца спокойный голес. Позвизд собственной персоной показался из хором. Горыныч резко вскинулся и зашипел как обиженный кот, растопырил все свои рога, шипы, когти и наросты и поднял от земли все три головы. Демонстрация была впечатляющей - даже привычному князю стало не по себе, но на Позвидда она не произвел никакого впечатления. Тот спокойно сошел с крыльца и остановился прямо перел Горынычем. Родослав решил не вмешиваться, отступил к стене и прищурившись наблюдал. Наконец левая голова Горыныча опустилась до земли ("нет, все-таки змей он змей и есть, - подумалось Родославу. Впервые за день в повадках Горыныча появилось что-то откровенно змеиное) и он спросил:
- Княже, откуда этот человек?
Позвизд ответил сам:
- Князь не знает. Не спрашивал он ни разу.
Что-то определенно происходило между этими двоими. Они долго стояли вглядываясь друг в друга , а петом Позвизд неожиданно сказал:
- Тебя обманывают твои чувства. Все совсем не так просто, как тебе кажется. Я не из них.
- А как это можно проверить?
- Поединком, например. Если ты меня убьешь - значит я прав, но тебя всю оставшуюся жизнь будет мучить совесть...
- Не будет! - прошипела в сторону левая голова.
- А если я тебя убью, значит я тот, за кого ты меня принимаешь. Только зачем это? Ты хочешь умереть? И я не хочу. Лети, змей, а мы с князем сами разберемся.
- Не доверяй ему! - и Горыныч оставив мыленную речь взревел по-драконьи, а потом взмахнул багровыми крыльями и тяжело поднялся в воздух.
- Не доверяй! - еще раз донеслось с высоты, а потом черная точка исчезла в синиве. Родослав повернулся к Позвизду:
- Пройдем-ка, ведун, в горницу.
- А если не пойду? - поинтересовался ведун.
- Придется, - улыбнулся князь, Твоя прямая обязанность - ведать все, что происходит в мире. Вот сейчас и доложишь, о чем ты проведал.
Они уселись за стол друг против друга. Князь не приветствовал этикета и предпочитал чтобы ему не кланялись, а подчинялись. Позвизд начал после недолгого молчания:
- Как я понял, от меня ждут объяснений?
- Ждут.
Родослав выглядел спокойным, но на самом деле его грызла тревога. Еще месяц назад самой большой проблемой были дожди. Но теперь словно что-то сломалось в налаженном механизме мира, иначе стал дуть ветер, в иные узоры складывались облака. Восток бурлил, ходили слухи о грядущей большой войне, на южных рудниках было неспокойно, на западе... При ме мысли о западе князь поморщился. На днях оттуд должно было прибыть посольство с какими-то вестями, наверняка тоже скверными. В Китеж начали прибывать барды, пока те что поплоше и попроще. Князь знал, что подобные состязания всегда сопровождаются огромным количеством замысловатых интриг, а завершаются нередно кровопролитием. А тут еще Горыныч и ведун.
- Ну! - требовательно повторил Родослав, - Давай, объясняй. Что такого почувствовал в тебе змей?
Позвизд усмехнулся:
- Запах он почувствовал. Он ведь с Хельских гор сюда прилетел? Там магам не доверяют. Впрочем, магам нигде не доверяют. А я даже не маг, в этом моя беда. Будь я настоящим магом... Не сидел бы в этом захолустья, а подался бы в Арьяварту.
- Так ты - маг? - напрягся князь. Магам действительно никто никогда не доверял и правильно делал.
- Говорю же нет. Я не из их расы. Полукровка. Бастард. - в голосе Поз-визда послышалась неподдельняя горечь.- Нет у меня никакой магической силы, один запах да сны... Зачем я тебе все это говорю?
- Чтобы я не велел тебя допросить на дыбе.- резко ответил князь.
- На дыбе...
- Да. Именно. А что за запах такой?
- Я откуда знаю? - невесело усмехнулся ведун, - Его только звери чуят.
- А магической силы, значит, нет? Ты можешь узнать о том, что происходит в двадцати днях пути отсюда?
- Чьего пути? Этот дракон между прочим летает раза в три быстрее, чем любаяя птица. Я попробую.
- А как же отсутствие магической силы?
- Ну кое-какая сила все-таки имеетя. Я ведун. Скоро полнолуние и тогда. ..
- А быстрее? - спросил князь.
- Быстрее - никак.
Князь почесал подбородок и задумчиво проговорил:
- Со двора - ни шагу. Чуть что замечу - убью и не постесняюсь. И без тебя проблем хватает. Да, кстати, что ты знаешь об оборотнях?
Позвизд напрягся, но ответил небрежно:
- Никогда с ними не сталкивался. Я ни разу не был на Востоке, а тут насколько я понимаю их нет. То есть пока не было. Видимо, появились. Я прав?
- Да, появились. Ох, не нравишься ты мне, Позвизд. Надо бы другого ведуна найти. Как только найду... Ладно, иди.
Позвизд тихо поднялся и отправился к себе на башню, а Родослав остался сидеть за столом. Голова гудела. Князь был реалистом, разбирался в обычный земных делах, а магии инстинктивно не доверял. В том мире, в котором он, жил было не так уж много сверхъестественного. Да, лешие, да, русалки, но это нечисть своя, привычная. О магах из Арьяварты, которые будто бы могли и мертвых воскрешать и землятресения вызывать, на севере ходили только слухи. И вот - на тебе. Маг-полукровка. Князь тяжело вздохнул. Как бы пригодился сейчас хороший совет, только вот где найти советчика?
Родослав привстал и достал из тяжелого дубового сундука окованого медью карту. 3а последние спокойные годы он совсем отвык думать о том, что в мире есть еще что-то, кроме его северных лесов. Кроме купеческих караванов из Дунвана и Набатеи никто из иностранцев в этих лесах и не показывался. А сейчас внешний мир властно ворвался в такую налаженую и безмятежную жизнь.
Князь всмотрелся в карту. Вот Куяба, его город, его столица. Севернее - потаенный Китеж. Точнее бывший потаенным лет тридцать назад. На западе - Торсленд. Родослав поморщился. Между торсами и магами из Арьяварты всегда были напряженные отношения, в которые он предпочитал не вмешиваться, прекрасно понимая, что на его мнение плевать и тем и другим. А вот и сама Арьяварта, столица магов, на берегу южного теплого моря. Между лесами славов и плодородными долинами Арьяварты лежат горы и широкая полоса степей где кочуют полудикие хемиды. На юго-востоке лежат Небатея и Дунван, откуда купцы привозят яркие ткани, пряности и терпкие красные вина. А еще южнее - Мировой Океан, по которому можно плыть хоть целый год и все равно никуда не приплывешь, потому что ничего кроме этого океана нет. Вся северо-восточная часть карты была занята одним большим белым пятном. Что таиться в этих областях? Что за народы там живут? Иногда Родослав любил поразмышлять над этими вопросами, но не теперь. Теперь было не до этого.
Князь поднял голову. Его внимание привлек какой-то шум во дворе. Прислушавшись он уловил крики:
- Оборотня привели! Оборотня привели!
"Час от часу не легче! - подумал он, - Уже поймалж! Что мне~то с ним делать? Неужели просто убить не могди? "
Он поднялся и, привычно приняв строгий вид, пошел разбираться в чем дело...
XXX
... Прошла вечность. Потом еще одна вечность. Потом еще... Всего волк насчитал штук двадцать этих вечностей и все они были наполнены болью А потом последняя вечность завершилась и началось время. Волк очнулся.
Все тело болело. Он попробывал приоткрыть глаза, но тут же закрыл их - со зрением что-то было не в пррядке. Непривычно яркие цвета раздражали. Уши же, напротив, были заложены и все звуки раздавались словно издалека. Он полежал прислушиваясь к своим ощущениям и сделал вывод, что то, что с ним произошло совсем не похоже на смерть. Охота в стае Небесного Волка должна выглядеть несколько по-другому.
Боль возвращала его к жизни. Волк пошевелился. Ощущения при этом оказались довольно странными - лапы почему-то стали раза в три длинне чем обычно. Он еще раз попытался встать. Ничего не получилось и волк упал на бок, а потом догадался скосить глаза и осмотреть себя. Его тело... его тело было вовсе не его телом. Большее, белое, безволосое - сразу вызвало отвращение. Тело было полуглухим и почти не ощущало запахов. Оно было просто безобразным. Оно было человеческим.
Волк не пытался гадать, что же с ним произошло. Прежде всего следовало приспособиться к новой форме бытия, а ух потом рассуждать о том, почему все случилось так, а не иначе. В ноздри ударил резкий запах тления. Он огляделся ... и все вспомнил. И гибель стаи и двух людей пахнувших пряностями. Волки лежали тут же. Судя по запаху лежали уже дня два-три. Его охватил ужас и он бросился в глубину леса - сначала на четвереньках, потом сообразил, что теперь ему проще передвигаться на двух ногах. Когда наконец новое тело не выдержало бега и остановилось обхватив руками ствол дерева, в его сознании впервые мелькнула мысль, не чувство-образ, которыми он раньше откликался на изменения внешнего мира, а именно мысль, самая настоящая. "Я - человек?!" - с ужасом подумал волк.
Да, он был человеком. Изменилось тело, изменились чувства, все изменилось. Ему захотелось выть. Он опустился на землю, больно укололся о какую-то острую корягу (раньше такого просто не могло произойти) и тут по его щекам что -то потекло, горло сжалось и издало неопределенный хриплый звук. Выть он уже не мог. Говорить - еще не умел.
Оказалось, что он бежал не в глубину леса, а все по той же опушке, на север. Сквозь кроны деревьев просвечивало небо. Волк отмечал, что новое зрение стало острее. Раньше он никогда не замечал, как красив закат. По желтому прозрачному небу быстро плыли острые темно-серые облака, трава волнами колыхалась под порывами прохладного ветра. Он замер и неподвижно смотрел на то, как гаснет желтый закат, превращается сначала в зеленованый, потом в сиреневый, а потом в небе одна за другой зажигаются звезды... Оказалось, что в темноте он почти нечего не видит.
Только одно чувство совсем не изменилось - чувство голода. Он рассчитывал поохотится ночью, но его подвело зрение. Да и как охотится с таким неуклюжим телом? И мыши-полевки не поймать.
Второй - самой настоящей человеческой мыслью - был вопрос : "Что делать?" Впрочем, ответ на него пришел сразу - искать новую стаю. Челоловеческую. Волк не был одиночкой и жизни в одиночестве себе просто не мог представить. И теперь самую большую боль он испытывал именно от одиночества, от того, что не слышал рядом рыка вожака, глухого ворчания волчицы, повизгивания волачат.
... Он почти ничего не знал об окружающем мире. То есть знал все, что полагается знать волку: повадки всех лесных и полевых зверей, язык следов на снегу и многое другое из того, что сейчас никак не могло пригодится. Знал, что если несколько дней бежать не останавливаясь на юг, то окажется в степи, по которой кочуют злые, пахнущие костром и плохо выделанными шкурами люди, а если бежать на север, то леса станут совсем глухими, а потом постепенно сойдут на нет... еще он знал, что когда умрет, то войдет в стаю Небесного Волка, в стаю, чьи охотничьи угоддья - среди звезд. Что это значит - охотится среди звезд - он не мог себе представить, но твердо знал, что так и будет. Еще знал, что когда-нибудь Небесный Волк проглотит солнце и луну (уж не за ними ли он и охотися среди звезд?) и тогда наступит полная тьма... Но это случится только через много веков охоты. А пока... Там, на небе, наверно рава-гуще и выше, леса - темнее и зловещей, ветер - холоднее, а звезды ярче... Хотя какие звезды могут быть выше, чем небо?
Новая жизнь, впрочем, начиталась именно со звезд. Он шел задрав голову и не отрываясь смотрел на них....
XXX
- Так значит это ты - оборотень?
Родославна внимательно рассматривала человека, которого крепко держали два дюжих крестьянина. Он был васок и худошав, на сильные плечи падала спутанная грива волос неопределеного серовато-бурого оттенка, светло-желтые глаза смотрели настороженно. Его единственную одежду составляля какая-то грязная тряпка наспех обернутая вокруг бедер. Он не был похож на волка, ничего звериного не чувствовалось в его осанке и не таилось во взгляде. Парень как парень. Княжна обошла его кругом, а потом спросила у одного из крестьян - того, что пожилистей и помоложе:
- Он задрал корову? Точно он?
- А кто ж еще? - глядя в пол ответил крестьянин, - Волком перекинулся и задрал. Отродясь такого в наших краях не было, только бабки старые про такое сказывали, а вот поди ж ты... Поймали вот, к князю привели, пусть он и рассудит.
- А он... говорить умеет? - спросила Родославна. Ей было любопытно и немного сташно.
- Ты говорить умеешь? - обратилась девушка прямо к парню, - Говорят, что у оборотней язык не в ту сторону растет? Ну! - требовательно повторила она, - Скажи что-нибудь. Зачем корову задрал?
Она остановилась прямо перед ним и улыбнулась. Родославна и так знала, что получит нагоняй от батюшки за то, что полезла не в свое дело, так что терять было нечего.
Оборотень скользнул по ней взглядом, сглотнул и хрипло проговорил:
- Я... не ... хотел... - его речь была невнятна, словно и впрямь язык рос в обратную сторону. Он и сам не мог объяснить, что с ним произошло, почему при виде мычащей горы мяса прежний облик вдруг опять верную ся к нему и сознанием завладел волчий голод. Оставалось только отвечать на вопросы, пользуясь теми немногими словами, которые он знал.
- Не хотел? - княжна легонько провела рукой по его обнаженной груди и замирая ощутила как напряглись его мускулы, - А чего ты хотел?
- Есть - выдохнул он. Его глаза не отрывались от лица девушки. Она все ждала, когда же в нем впроявиться хоть- что-то звериное. И тут ей в голову пришла идея:
- А сейчас перекинуться можешь? Прямо тут?
Мужики напряглись, с осуждением глядя на княжну и со страхом - на обортня, но тот ответил:
- Не мого... Я не знаю... как это... получается.
- Неопытный, значит, - раздался от крыльца голос князя. Родославна густо покраснжла, когда отец подошел к ней и строго приказал:
- Дочка, отошла бы ты от греха подальше, я с тобой еще погорорю, - И повернувшись к оборотню, добавил, - А то ведь неровен час и впрямь перекинется.
Князь обратился к крестьянам:
- Вот что, добрые люди. Корову я вам возмещу, а тот молодец пока пусть в подвале посидит, подумает. Разобраться надо.
- Чего там разбираться? - хмуро подал голос один из крестьян, - Горло ему перерезать - и ладно.
- Не ладно, - посуровел Родослав, - Что с ним делать - теперь моя забота. Идите с миром.
Родослав действительно осовершенно не знал, что с оборотнем делать. Конечно, убить - проще всего, но что-то не давало князю принять этого элементарного решения. Он посмотрел в упор в светлые глаза оборотня. Родославне казалось, что глаза эти вполне человеческие, для князя же было ясно, что они - вполне нечеловеческие. Нет, не то чтобы из них смотрел зверь, волки смотрят по-другому. Но и людского в них не было. Любой человек на месте этого парня испытывал бы страх, беспокойство, надежду на хороший исход дела. Волк бы стремился вырваться и убежать или - опять же от страха - полезть в драку. В глазах оборотня не было ни страха, ни надежды, ни ненависти. Был тлько детский интерес к происходящему и непонимание. Князь присел на крыльцо и кивнул оборотню - садись, мол. Невесть тоткуда немедленно возникли два дружинника, которые встали рядом. Родославна отошла подальше, но со двора не уходила. У ворот скучал бородатый стражник, где-то отчаянно заливались лаем собаки. Князь заметил, как дернулись плечи у оборотня, когда он услышал этот звук, и неожиданно для себя спросил:
- Есть хочешь?
Тот кивнул, а князь недоуменно покачал головой:
- Как же тебя кормить то? Ты хоть раз человеческую пищу ел? Картина выглядела абсолютно мирно! - сидят рядом двое, разговаривают. А что дружинники рядом стоят и следят за их движениями... Да мало ли зачем сттят, может, им делать нечего? Только Родославна видела, как напряжен отец, как он ждет нападения.. Но нападения не было. Оборотень сидел тихо, смотрел прямо перед собой, резких жестов не делал.
А князь все размышлял над сложной задачей - что теперь делать с этим существом. Убить, конечно, проще всего, смерть вообще самый про простой выход из любой ситуации. Но за что его убивать? Пока ничего плохого он не сделал. Ну задрал корову... Парень совсем не выглядел воплощением зла и явно не имел никакого отношения к заурядной лесной нечисти. Родослав спросил:
- А где ты жил до того, как научился превращаться в волка?
-Я... всегда был., волком, - последовал ответ.
Это менял дело. Если о людях, обращенных в животных Родослав что-то слышал, то о волках, превращенных в людей...
- И как же ты стал человеком? - спросил князь, а про себя удивился разумности оборотня. Ведь если он действительно был всегда просто волком, то и вести себя должен соответственно.
- Меня... убили... - последовал ответ. А потом оборотень вдруг потерял все свое спокойствие, уткнулся лицом в землю и затрясся. Князь встал и кликнул челядинцев:
- Заприте его пока в погребе. Охраняйте, но вреда не причиняйте. Накормите.
- Чем?
Князь глянул на слугу с откровенной иронией:
- А вы у меня на что? Сами решайте!
... Разум волка был слишком переполнен новыми впечатлениями. Он был измучен, все тело болело, из глаз текла какая-то жидкость, горло то и дело сводило судорогой, а слова человеческого языка мельтишили в мозгу, сталкивались между собой, становились в разные сочетания, складывались во фразы. Это было невыносимо. "Неужели люди постоянно думают?" - складывались слова в вопрос. "Ведт это ужасно! " - составлялось восклицание. Еще одна мука заключалась в том, что слов не хватало. Множество понятий не имело обозначений. Он слышал челвеческую речь не так уж часто и знал слишком мало слов. Это тоже было невыносимым.
* * *
Пролог. Волк.
Волк бежал не торопясь, внимательно вслушиваясь во все, доносившиеся до него звуки. В траве шуршали полевки, стрекотали кузнечики, с запада доносились далекие раскаты грома. Приближалась гроза.
Волк был счастлив. Он всегда был счастлив - счастьем зверя, которому не неведомы были горькие человеческие заботы, злая человеческая тоска. А волк был сыт, силе, здоров, впереди, на опушке леса его поджидала стая. Вечерняя земля блаженно дремала, готовясь принять освежающую влагу дождя.
Неожиданно зверь подался назад и замер в напряженной позе. Что-то было не так. Определенно не так. Запах.
Следующий порыв ветра принес новую волну этого странного, горько-пряного аромата. Волк мотнул головой и, не удержавшись, звонко чихнул. Запах ему очень не нравился, он был слишком непривычен.
Волк знал , как пахнет река (по-разному утром, днем и вечером) знал запахи деревни (навоз, сено, молоко), по запаху мог отличить каждую корову. Он знал, что княжеская дружина пахнет кожей и железом, люди из города пахнут сразу всем... Но этого запаха волк не знал.
Он почувствовал тревогу. Ощущение счастья мгновенно ушло, будто его и не было, приближавшаяся гроза вызывала теперь только глухое раздражение. Кузнечики до сих пор весело стрекотавшие в траве, замолчали. Волк вгляделся вперед, но опушка была слишком далеко, чтобы ее модно было так просто разглядеть. Он замер, вслушиваясь и чутно подрагивая ушами.
Впереди раздался волчий вой. Зверь узнал густой и сильный голос вожака и бросился к опушки, стараясь ступать как можно тише и по возможности не шуршать высокой сухой травой. Вой был полон отчаяния. Он призывал к битве - последней битве. Смертной. Там, на опушке, среди молоденьких осинок и елочек происходило что-то страшной. К голосу вожака присоединились и другие - высокие и низкие, жалобные и мужественнные. Волки прощались с миром.
Потом вой вожака захлебнулся каким-то щенячьим визгом ж оборвался. Волк понял, что опоздал. Там, на опушке уже что-то случилось, что-то, во что не хотелось верить. Он больше не чувствовал стаи.
Человек бы, оказавшись на его месте, ухватился бы за надежду. Волк не знал, что такое надежда. Он еще раз прислушался к себе и постарался немедленно приспособиться к этому новому знанию. К знанию о том, что стаи больше нет. Совсем нет. До его ноздрей уже доносился запах смерти. Инстинкт заставил его прилечь на брюхо и затаиться. Медленно-медленно он начал продвигаться вперед и вот наконец, сквозь стебли желтой и ломкой травы увидел опушку. В нос ударил резкий пряный запад.
Волки лежали тут же, между деревьев. Все они были мертвы. Между ними рядом с волками зверь увидел две человеческие фигуры - именно они ж и испускали этот запах. Он подобрался поближе и прислушался. Люди разгговаривали. Волк умел понимать человеческую речь, а острая ненависть, которую он всегда чувствовал к людям, только усилила внимание. Один, в широком плаще с капюшеном говорил:
- Да, я вижу, что со зверьем вы действительно можете сладить. Они все мертвы?
- Да, вся стая. Это совсем нетрудно, нужно только сосредоточится. Вон летит птица, поробуйте...
Похоже на опушке происходил какой-то урок.
- Вот так... Нет, не нужно заклинаний, это не магия. Просто сконцентрируйтесь. Так!
Волк краем глаза заметил, как с неба на опушку рухнула птица. Вот значит как погибла стая!
Тот, в капюшоне продолжал спрашивать:
- Как вы думаете стоит ли поговорить об этом с князем?
- О чем?
- Ну не о волках же! О делах на Востоке.
- А что вы собираетесь сказать князю?
Двое медленно прогуливались между волчьими телами и вели неторопливую беседу.
- Ну я же ведун, как-никак. Волхв. Мне положено первым предупреждать об опасности.
- Вот и предупредите, - сухо ответил второй. У него был неприятный ломкий голос, - Наплетите чего-нибудь. Наврите, вы профессионал.
- А что мне делать, когда начнется заваруха? Оставаться до конца тут или вы позволите мне укрыться? Я бы предпочел последние, за последнюю сотню лет мне изрядно надоели войны.
Волк слушал внимательно, хотя суть беседы его совершенно не волновала. Людские дела были слишком запутаны, чтобы в них стоило разбираться. Н оон пытался вчувствоваться в этих двоих, понять, в чем их слабость. И не находил этой слабости. Была только сила - спокойная, увереная в себе. Это было плохо, потому что волк собирался драться с ними. Он знал точно, что схватка будет безнадежной. Волки не знают, что такое нажежда на удачу, они гораздо трезвее людей. Если шансов нет - значит их нет. Но отсутствие шансов никак не влияло на решение отомстить. Мстить было необходимо. Месть угодна Небесному Волку.
- Об этом мы поговорим после. Мы же маги, сумеем связаться. А вы будте осторожны. Оракул изрекает дурные вести.
- Какие? - в голосе прозвучала заинтересованность, - Что именно?
- Обычная заумь. Что-то о Небесном Волке, который сокрушит небесного же Дракона. Ничего конкретного, но неприятно.
Услышав имя Небесного Волка зверь напрягся и бросился вперед. Его челюсти сомкнулись на горле одного из магов. Прогремел удар грома - гроз за была уже совсем близко. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли кре красные круги... Волк ощутил невыносимую боль во всем теле... И все закончилось. Он был мертв.
Глава первая. Оборотень.
Княжна Родославна сидела у окна за вышиваньем и смотрела, как над городом поднимается розовое утреннее солнце. Лето было в самом разгаре, и город начал просыпаться еще до рассвета. Открывались двери маленьких лавочек, торговцы с лотков занимали свои месла на рыночной площади, на улицы выбегали ватаги ребятни... Сегодня предстояло развлечение - к княжне должны были прийти восточные купцы, караван которы рых прошел от самого моря. Купцы должны были показать образцы одежды и тканей. Служанка Родославны Любава уже успела, захлебываясь, сообщить госпоже:
- Уж такие ткани, такие! И синие прозрачные, и красные с золотым шитье, и с драконами, и шелк всех цветов! Порадуют тебя, княжна!
Да, купцы - это хорошо. Это всегда интересно. Купцы всегда рассказывают разные диковины. Чудеса, по их уверениям, за Южными горами случаются ежечастно. Вот только в последнее время чудеса эти были все страшнее и страшнее. Рассказывали, будто один знатный купец, не оказавший должного уважения жестокой богине Арупап, заболел проказой, что рабы в южных рудниках подняли бунт, что оракул в столице магов Арьяварте предрекает скорый конец света. Страшно и неуютно становилось молодой княжне от таких рассказов. Да и не только княжне. Сам князь Родослав последние дни ходил озабоченный, не отпускал от себя ведуна Подвизда, просиживал часами над старинными книгами...
Родославна бросила взгляд в окно, на широкий пыльный двор. Князь, заложив руки за спину мерял его шагами и время от времени поглядывал на небо, будто ждал кого-то. Родославна поднялась и кликнула Любаву:
- Что, батюшка ждет кого-то?
- Кого-кого, - ворчливо ответила служанка, - Змея от поджидает, Горыныча. Никому не велел во двор выходить, говорит, Горыныч зашибить ненароком может. Охота же связываться с этим чудом-юдом трехголовым!
Горыныч поселился в окрестных лесах лет пятнадцать назад. Он веле себя аккуратно крестьян не обижал, коров не задирал, пожаров не устраивал. Изредка прилетал в город - к князю. О чем они беседовали никто не знал, но Родослав после таких бесед только покусывал усы и восхищенно приговаривал:
- Ну змей! Ну голова! Даром, что трехголовой!
Змеем, собственно, Горыныча назвать было трудно. Змеиного в нем не было. Он был покрыт не чешуей, а черным пластинчатым панцирям и весь топорщился от многочисленных шипов, рогов и просто наростов. Кожистые сильные крылия тоже были черными, но на просвет отливали багровым. Головы, снабженные несколькими рябами острых клыков, тоже не были змеиными. Он действительно мог выдыхать огонь, особенно в минуты раздражения. Словом, зверь был еще тот, недаром в городе его опасались. Было замечено, что Горыныч появляется у князя как раз перед какими-нибудь неприятностями. То шайка разбойников объявится и ограбит проходящий караван, то засуха грянет, то набегут из восточных степей хемиды-кочевники. Однако, у князя с Горынычем похоже, были самые лучшие отношения. И не только у князя. Родославна была единственным человеком, кому чудо-юдо позволяло взбиваться на свою спину... ... В небе показалась черная точка. Любава опять заворчала:
- Ну вот, летит окаянный. Что-то теперь будет...
Горыныч тяжело приземлился во двор и поднял такую тучу пыли, что князь закашлялся. Змей сложил на спине крылья, поджал под себя длинный хвост и улегся на землю. Левая и правая его головы сложно переплелись шеями и водрузились на поленницу, а средняя кивнула Родославу. Тот поклонился:
- Приветствую тебя, друг. Удачна ли охота?
- Благодарю, твои леса богаты дичью, - раздался в голове князя тяжелый бесстрастный голос. Как всегда от мысленной речи Горыныча разболелись виски.
Князь посмотрел прямо в изумрудно зеленые с черными ободками глаза чудовища и поинтересовался:
- Опять с дурными вестями?
- А как же? Должен же я платить долги. На твоей, княже, земле живу, твоих медведей в лесях задираю...
Сроду Горыныч никаких медведей не задирал, а питался все больше зайцами да белками. Князь сделал шаг вперед и грозно заявил:
- В старину гонцов, приносивших дурные вести, убивали. Во славу богов.
Левая голова демонстративно выдохнула струйку огня:
- Попробуй.
Тут раздался звонкий девичий голос:
- Здравтвуй, змеешка! - это Родославна растворила окно, - С чем пожаловал?
Горыныч зыркнул на нее глазами и недовольно ответил:
- Не мешай, княжна. Тут мужской разговор.
Князь посерьезнел. Раз Горыныч не хочет поболтать с Родославной, разговор и впрямь предстоит тяжелый. Княль уселся по-турецки на землю и попросил:
- Говори. Что стряслось?
Горыныч приоткрыл все три пары бездонных зеленых глаз, отчего человеку стало не по себе и спросил:
- Ты знаешь, кто я? Какого я рода?
Родослава самого всегда интересовал этот вопрос, но он полагал, что раз Горыныч не хочет об этом говорить, то и спрашивать не стоит. Он ответил честно:
- Я мыслю, ты из рода Небесного Дракона, и это твои родичи живут в Хел-Хельских горах на востоке. Больше похожих на тебя существ в мире нет. Вот только у тех, с Хелъских гор, говорят, по одной голове...
- Это так. Я - прямой потомок Небесного Дракона. Я - из рода правителей. Наледник.
Князь поклонился:
- Приветствую тебя. Только...
- Ну да, да, - изрекла средняя голова, - У меня три головы. Род правителей.
Левая голова ехидно добавила:
- Молчи, княже. Я знаю, ты хотел сказать, что ума мне это не прибавлявет...
- Во всех трех мирах не сыщещь змея мудрее тебя,- ответил князь и при нялся массировать виски - беседы с Горынычем не проходили даром. Средняя голова - видимо, она была главной, загрохотала:
- Не говори мне больше о трех мирах. Мир - один и ты прекрасно это знаешь. Он один заключает в себе и добро и зло, он находится в вечном равновесии. А сейчас равновесие нарушено.
Князь промолчал. Он-то точно знал, что миров по меньшей мере три, а то и больше. Один - для людей. Другой - для богов. Третий - для умерших. И вообще, сколько существ, столько и миров, так, кажется, любит повторять Позвизд. Но князь точно знал, что Горыныча переспорить невозможно да и не хотелось князю спорить. Поэтому он просто сидел и ждал, когда змей наконец соизволит сообщить свои новости. Тот продолжал:
- Итак. Я - наследник рода. Но править мне светит еще лет через сто, когда скончается мой любимый дядюшка. Впрочем, я особенно и не претендую. Я прилетел сюда, ища уединения для занатий философией. Тут хорошее место.
- Да. Место действительно хорошее, - подствердил князь.
- Но я постоянно поддерживал связь со своей стаей. Это нетрудно, достаточно лишь слегка сосредоточиться. А теперь... Никто не отзывается! Что-то случилось.
Князь молчал опустив взгляд в землю. Горыныч тоже замолчал ж нервно перебирал крыльями. Наконец князь поднял голову:
- Да. В мире что-то происходит. Мы все связаны и все - в опасности. Я сочувствую тебе.
Горыныч дернулся и ударил по земле хвостом взбивая клубы сухой едкой пыли:
- В сочувствии людей я не нуждаюсь! Родослав спокойно кивнул и заговорил:
- Весь Восток бурлит. Купцы приносят дурные слухи. Нечисть в лесах появилась, какой давно не было. Говорят вчера оборотня заметили. Когда, скажи, водились тут оборотни? В рудниках бунты, в степях засуха. Хемиды две недели назад ограбили три деревни. Все, что могли забрали, говорят, сами от голода еле на ногах держались. Ты голодного хемида видел когда-нибудь? То-то же! А еще состязание это...
- Какое состязание? - подал голос Горыныч.
- Состязание певцов. Большее состязание. Раз в десять лет - малое, а раз в сто - большее. На нашу голову.
- Почему?
- Потому что будет тут, в Китеже. Так изрек оракул в Арьяварте. Откуда только в Арьяварте знают о том, что есть такой Китеж, когда и на наших землях об этом не все... Певцы со всех стран собируться, а тут - хемиды, обототни... или еще что похуже... Сколько тебе лететь до дома? - неожиданно спросил князь.
- Долго, - поникла срезняя голова Горыныча, - Двадцать дней. Если очень спешить - восемнадцать. Были все драконы мертвы - я уже не смогу помочь. Но что мне еще остается? Только лететь туда.
- Нет, - отрезал князь, - Никуда ты не полетишь. Пока во всяком случе. Несколько дней роли не играют. И потом... мне кажется, я смогу что-нибудь узнать и здесь.
Князь прикрыл рукой глаза. Мало того, что ломило виски, но Горыныч еще и сверкал на солнце так ярко, что резало глаза. Грани его панциря были зеркальными и в каждой из них отражалось яркое полуденное солнце.
- А как ты сумеешь хоть что-то узнать? Кто у тебя нынче в ведунах, к княже, искусен ли он? Можно ли ему доверять?
В ведунах нынче был Позвизд. Ведун, знахарь, предсказатель был в городе необходим. Настоящая, большая магия не приветствовалась, да и маги из Арьяварты в северные леса предпочитали не заглядывать. Но мелкое колдовство, и не колдовства вовсе, а просто ученость и умения всегда могли пригодиться. И когда год назад умер старый Хотило, место ведуна пустовало недолго. Пришел на княжеский двор незнакомец, посмотрел в упор и спросил:
- Нужен тебе, княже, знающий человек?
В нем сразу чувствовалась сила. Невысокий, худощавый, немного сутулый, он напоминал двидениями хищную птицу. Густые светлые волосы торчали во все стороны, а прозрачные голубовато-желтоватые глаза смотрели напористо и слегка безумно.
- Знающий человек, говоришь? А что ты знаешь?
Он закатил глаза к бойко перечислил:
- Травы знаю, мази и притирания составляю, грамоте разумею, зубы заговариваю, звезды исчисляю и еще... много разного...
Он действительно умел "много разного" - и лечил ото всех болезней и дельный совет при случае дать мог при случае. Но князь ередко прибегал к его помощи, за исключением последних недель: когда начало тво риться что-то непонятное в мире. Позвизд держался холодно и отстванен но, ночами просиживал в высокой башенке у левого крыла княжеских хором, которую избрал своим жилищем, колдовал, читал большую книгу в потертом кожаном переплете, варил что-то в медном котле. В городе его не любили, хотя и обойтись без его помощи уже не могли, ходили про него нехорошие слухи, будто порчу на коров наводит, и дожди все лето льют по его, Позвизда, милости...
- В ведунах нынче я, - раздался от крыльца спокойный голес. Позвизд собственной персоной показался из хором. Горыныч резко вскинулся и зашипел как обиженный кот, растопырил все свои рога, шипы, когти и наросты и поднял от земли все три головы. Демонстрация была впечатляющей - даже привычному князю стало не по себе, но на Позвидда она не произвел никакого впечатления. Тот спокойно сошел с крыльца и остановился прямо перел Горынычем. Родослав решил не вмешиваться, отступил к стене и прищурившись наблюдал. Наконец левая голова Горыныча опустилась до земли ("нет, все-таки змей он змей и есть, - подумалось Родославу. Впервые за день в повадках Горыныча появилось что-то откровенно змеиное) и он спросил:
- Княже, откуда этот человек?
Позвизд ответил сам:
- Князь не знает. Не спрашивал он ни разу.
Что-то определенно происходило между этими двоими. Они долго стояли вглядываясь друг в друга , а петом Позвизд неожиданно сказал:
- Тебя обманывают твои чувства. Все совсем не так просто, как тебе кажется. Я не из них.
- А как это можно проверить?
- Поединком, например. Если ты меня убьешь - значит я прав, но тебя всю оставшуюся жизнь будет мучить совесть...
- Не будет! - прошипела в сторону левая голова.
- А если я тебя убью, значит я тот, за кого ты меня принимаешь. Только зачем это? Ты хочешь умереть? И я не хочу. Лети, змей, а мы с князем сами разберемся.
- Не доверяй ему! - и Горыныч оставив мыленную речь взревел по-драконьи, а потом взмахнул багровыми крыльями и тяжело поднялся в воздух.
- Не доверяй! - еще раз донеслось с высоты, а потом черная точка исчезла в синиве. Родослав повернулся к Позвизду:
- Пройдем-ка, ведун, в горницу.
- А если не пойду? - поинтересовался ведун.
- Придется, - улыбнулся князь, Твоя прямая обязанность - ведать все, что происходит в мире. Вот сейчас и доложишь, о чем ты проведал.
Они уселись за стол друг против друга. Князь не приветствовал этикета и предпочитал чтобы ему не кланялись, а подчинялись. Позвизд начал после недолгого молчания:
- Как я понял, от меня ждут объяснений?
- Ждут.
Родослав выглядел спокойным, но на самом деле его грызла тревога. Еще месяц назад самой большой проблемой были дожди. Но теперь словно что-то сломалось в налаженном механизме мира, иначе стал дуть ветер, в иные узоры складывались облака. Восток бурлил, ходили слухи о грядущей большой войне, на южных рудниках было неспокойно, на западе... При ме мысли о западе князь поморщился. На днях оттуд должно было прибыть посольство с какими-то вестями, наверняка тоже скверными. В Китеж начали прибывать барды, пока те что поплоше и попроще. Князь знал, что подобные состязания всегда сопровождаются огромным количеством замысловатых интриг, а завершаются нередно кровопролитием. А тут еще Горыныч и ведун.
- Ну! - требовательно повторил Родослав, - Давай, объясняй. Что такого почувствовал в тебе змей?
Позвизд усмехнулся:
- Запах он почувствовал. Он ведь с Хельских гор сюда прилетел? Там магам не доверяют. Впрочем, магам нигде не доверяют. А я даже не маг, в этом моя беда. Будь я настоящим магом... Не сидел бы в этом захолустья, а подался бы в Арьяварту.
- Так ты - маг? - напрягся князь. Магам действительно никто никогда не доверял и правильно делал.
- Говорю же нет. Я не из их расы. Полукровка. Бастард. - в голосе Поз-визда послышалась неподдельняя горечь.- Нет у меня никакой магической силы, один запах да сны... Зачем я тебе все это говорю?
- Чтобы я не велел тебя допросить на дыбе.- резко ответил князь.
- На дыбе...
- Да. Именно. А что за запах такой?
- Я откуда знаю? - невесело усмехнулся ведун, - Его только звери чуят.
- А магической силы, значит, нет? Ты можешь узнать о том, что происходит в двадцати днях пути отсюда?
- Чьего пути? Этот дракон между прочим летает раза в три быстрее, чем любаяя птица. Я попробую.
- А как же отсутствие магической силы?
- Ну кое-какая сила все-таки имеетя. Я ведун. Скоро полнолуние и тогда. ..
- А быстрее? - спросил князь.
- Быстрее - никак.
Князь почесал подбородок и задумчиво проговорил:
- Со двора - ни шагу. Чуть что замечу - убью и не постесняюсь. И без тебя проблем хватает. Да, кстати, что ты знаешь об оборотнях?
Позвизд напрягся, но ответил небрежно:
- Никогда с ними не сталкивался. Я ни разу не был на Востоке, а тут насколько я понимаю их нет. То есть пока не было. Видимо, появились. Я прав?
- Да, появились. Ох, не нравишься ты мне, Позвизд. Надо бы другого ведуна найти. Как только найду... Ладно, иди.
Позвизд тихо поднялся и отправился к себе на башню, а Родослав остался сидеть за столом. Голова гудела. Князь был реалистом, разбирался в обычный земных делах, а магии инстинктивно не доверял. В том мире, в котором он, жил было не так уж много сверхъестественного. Да, лешие, да, русалки, но это нечисть своя, привычная. О магах из Арьяварты, которые будто бы могли и мертвых воскрешать и землятресения вызывать, на севере ходили только слухи. И вот - на тебе. Маг-полукровка. Князь тяжело вздохнул. Как бы пригодился сейчас хороший совет, только вот где найти советчика?
Родослав привстал и достал из тяжелого дубового сундука окованого медью карту. 3а последние спокойные годы он совсем отвык думать о том, что в мире есть еще что-то, кроме его северных лесов. Кроме купеческих караванов из Дунвана и Набатеи никто из иностранцев в этих лесах и не показывался. А сейчас внешний мир властно ворвался в такую налаженую и безмятежную жизнь.
Князь всмотрелся в карту. Вот Куяба, его город, его столица. Севернее - потаенный Китеж. Точнее бывший потаенным лет тридцать назад. На западе - Торсленд. Родослав поморщился. Между торсами и магами из Арьяварты всегда были напряженные отношения, в которые он предпочитал не вмешиваться, прекрасно понимая, что на его мнение плевать и тем и другим. А вот и сама Арьяварта, столица магов, на берегу южного теплого моря. Между лесами славов и плодородными долинами Арьяварты лежат горы и широкая полоса степей где кочуют полудикие хемиды. На юго-востоке лежат Небатея и Дунван, откуда купцы привозят яркие ткани, пряности и терпкие красные вина. А еще южнее - Мировой Океан, по которому можно плыть хоть целый год и все равно никуда не приплывешь, потому что ничего кроме этого океана нет. Вся северо-восточная часть карты была занята одним большим белым пятном. Что таиться в этих областях? Что за народы там живут? Иногда Родослав любил поразмышлять над этими вопросами, но не теперь. Теперь было не до этого.
Князь поднял голову. Его внимание привлек какой-то шум во дворе. Прислушавшись он уловил крики:
- Оборотня привели! Оборотня привели!
"Час от часу не легче! - подумал он, - Уже поймалж! Что мне~то с ним делать? Неужели просто убить не могди? "
Он поднялся и, привычно приняв строгий вид, пошел разбираться в чем дело...
XXX
... Прошла вечность. Потом еще одна вечность. Потом еще... Всего волк насчитал штук двадцать этих вечностей и все они были наполнены болью А потом последняя вечность завершилась и началось время. Волк очнулся.
Все тело болело. Он попробывал приоткрыть глаза, но тут же закрыл их - со зрением что-то было не в пррядке. Непривычно яркие цвета раздражали. Уши же, напротив, были заложены и все звуки раздавались словно издалека. Он полежал прислушиваясь к своим ощущениям и сделал вывод, что то, что с ним произошло совсем не похоже на смерть. Охота в стае Небесного Волка должна выглядеть несколько по-другому.
Боль возвращала его к жизни. Волк пошевелился. Ощущения при этом оказались довольно странными - лапы почему-то стали раза в три длинне чем обычно. Он еще раз попытался встать. Ничего не получилось и волк упал на бок, а потом догадался скосить глаза и осмотреть себя. Его тело... его тело было вовсе не его телом. Большее, белое, безволосое - сразу вызвало отвращение. Тело было полуглухим и почти не ощущало запахов. Оно было просто безобразным. Оно было человеческим.
Волк не пытался гадать, что же с ним произошло. Прежде всего следовало приспособиться к новой форме бытия, а ух потом рассуждать о том, почему все случилось так, а не иначе. В ноздри ударил резкий запах тления. Он огляделся ... и все вспомнил. И гибель стаи и двух людей пахнувших пряностями. Волки лежали тут же. Судя по запаху лежали уже дня два-три. Его охватил ужас и он бросился в глубину леса - сначала на четвереньках, потом сообразил, что теперь ему проще передвигаться на двух ногах. Когда наконец новое тело не выдержало бега и остановилось обхватив руками ствол дерева, в его сознании впервые мелькнула мысль, не чувство-образ, которыми он раньше откликался на изменения внешнего мира, а именно мысль, самая настоящая. "Я - человек?!" - с ужасом подумал волк.
Да, он был человеком. Изменилось тело, изменились чувства, все изменилось. Ему захотелось выть. Он опустился на землю, больно укололся о какую-то острую корягу (раньше такого просто не могло произойти) и тут по его щекам что -то потекло, горло сжалось и издало неопределенный хриплый звук. Выть он уже не мог. Говорить - еще не умел.
Оказалось, что он бежал не в глубину леса, а все по той же опушке, на север. Сквозь кроны деревьев просвечивало небо. Волк отмечал, что новое зрение стало острее. Раньше он никогда не замечал, как красив закат. По желтому прозрачному небу быстро плыли острые темно-серые облака, трава волнами колыхалась под порывами прохладного ветра. Он замер и неподвижно смотрел на то, как гаснет желтый закат, превращается сначала в зеленованый, потом в сиреневый, а потом в небе одна за другой зажигаются звезды... Оказалось, что в темноте он почти нечего не видит.
Только одно чувство совсем не изменилось - чувство голода. Он рассчитывал поохотится ночью, но его подвело зрение. Да и как охотится с таким неуклюжим телом? И мыши-полевки не поймать.
Второй - самой настоящей человеческой мыслью - был вопрос : "Что делать?" Впрочем, ответ на него пришел сразу - искать новую стаю. Челоловеческую. Волк не был одиночкой и жизни в одиночестве себе просто не мог представить. И теперь самую большую боль он испытывал именно от одиночества, от того, что не слышал рядом рыка вожака, глухого ворчания волчицы, повизгивания волачат.
... Он почти ничего не знал об окружающем мире. То есть знал все, что полагается знать волку: повадки всех лесных и полевых зверей, язык следов на снегу и многое другое из того, что сейчас никак не могло пригодится. Знал, что если несколько дней бежать не останавливаясь на юг, то окажется в степи, по которой кочуют злые, пахнущие костром и плохо выделанными шкурами люди, а если бежать на север, то леса станут совсем глухими, а потом постепенно сойдут на нет... еще он знал, что когда умрет, то войдет в стаю Небесного Волка, в стаю, чьи охотничьи угоддья - среди звезд. Что это значит - охотится среди звезд - он не мог себе представить, но твердо знал, что так и будет. Еще знал, что когда-нибудь Небесный Волк проглотит солнце и луну (уж не за ними ли он и охотися среди звезд?) и тогда наступит полная тьма... Но это случится только через много веков охоты. А пока... Там, на небе, наверно рава-гуще и выше, леса - темнее и зловещей, ветер - холоднее, а звезды ярче... Хотя какие звезды могут быть выше, чем небо?
Новая жизнь, впрочем, начиталась именно со звезд. Он шел задрав голову и не отрываясь смотрел на них....
XXX
- Так значит это ты - оборотень?
Родославна внимательно рассматривала человека, которого крепко держали два дюжих крестьянина. Он был васок и худошав, на сильные плечи падала спутанная грива волос неопределеного серовато-бурого оттенка, светло-желтые глаза смотрели настороженно. Его единственную одежду составляля какая-то грязная тряпка наспех обернутая вокруг бедер. Он не был похож на волка, ничего звериного не чувствовалось в его осанке и не таилось во взгляде. Парень как парень. Княжна обошла его кругом, а потом спросила у одного из крестьян - того, что пожилистей и помоложе:
- Он задрал корову? Точно он?
- А кто ж еще? - глядя в пол ответил крестьянин, - Волком перекинулся и задрал. Отродясь такого в наших краях не было, только бабки старые про такое сказывали, а вот поди ж ты... Поймали вот, к князю привели, пусть он и рассудит.
- А он... говорить умеет? - спросила Родославна. Ей было любопытно и немного сташно.
- Ты говорить умеешь? - обратилась девушка прямо к парню, - Говорят, что у оборотней язык не в ту сторону растет? Ну! - требовательно повторила она, - Скажи что-нибудь. Зачем корову задрал?
Она остановилась прямо перед ним и улыбнулась. Родославна и так знала, что получит нагоняй от батюшки за то, что полезла не в свое дело, так что терять было нечего.
Оборотень скользнул по ней взглядом, сглотнул и хрипло проговорил:
- Я... не ... хотел... - его речь была невнятна, словно и впрямь язык рос в обратную сторону. Он и сам не мог объяснить, что с ним произошло, почему при виде мычащей горы мяса прежний облик вдруг опять верную ся к нему и сознанием завладел волчий голод. Оставалось только отвечать на вопросы, пользуясь теми немногими словами, которые он знал.
- Не хотел? - княжна легонько провела рукой по его обнаженной груди и замирая ощутила как напряглись его мускулы, - А чего ты хотел?
- Есть - выдохнул он. Его глаза не отрывались от лица девушки. Она все ждала, когда же в нем впроявиться хоть- что-то звериное. И тут ей в голову пришла идея:
- А сейчас перекинуться можешь? Прямо тут?
Мужики напряглись, с осуждением глядя на княжну и со страхом - на обортня, но тот ответил:
- Не мого... Я не знаю... как это... получается.
- Неопытный, значит, - раздался от крыльца голос князя. Родославна густо покраснжла, когда отец подошел к ней и строго приказал:
- Дочка, отошла бы ты от греха подальше, я с тобой еще погорорю, - И повернувшись к оборотню, добавил, - А то ведь неровен час и впрямь перекинется.
Князь обратился к крестьянам:
- Вот что, добрые люди. Корову я вам возмещу, а тот молодец пока пусть в подвале посидит, подумает. Разобраться надо.
- Чего там разбираться? - хмуро подал голос один из крестьян, - Горло ему перерезать - и ладно.
- Не ладно, - посуровел Родослав, - Что с ним делать - теперь моя забота. Идите с миром.
Родослав действительно осовершенно не знал, что с оборотнем делать. Конечно, убить - проще всего, но что-то не давало князю принять этого элементарного решения. Он посмотрел в упор в светлые глаза оборотня. Родославне казалось, что глаза эти вполне человеческие, для князя же было ясно, что они - вполне нечеловеческие. Нет, не то чтобы из них смотрел зверь, волки смотрят по-другому. Но и людского в них не было. Любой человек на месте этого парня испытывал бы страх, беспокойство, надежду на хороший исход дела. Волк бы стремился вырваться и убежать или - опять же от страха - полезть в драку. В глазах оборотня не было ни страха, ни надежды, ни ненависти. Был тлько детский интерес к происходящему и непонимание. Князь присел на крыльцо и кивнул оборотню - садись, мол. Невесть тоткуда немедленно возникли два дружинника, которые встали рядом. Родославна отошла подальше, но со двора не уходила. У ворот скучал бородатый стражник, где-то отчаянно заливались лаем собаки. Князь заметил, как дернулись плечи у оборотня, когда он услышал этот звук, и неожиданно для себя спросил:
- Есть хочешь?
Тот кивнул, а князь недоуменно покачал головой:
- Как же тебя кормить то? Ты хоть раз человеческую пищу ел? Картина выглядела абсолютно мирно! - сидят рядом двое, разговаривают. А что дружинники рядом стоят и следят за их движениями... Да мало ли зачем сттят, может, им делать нечего? Только Родославна видела, как напряжен отец, как он ждет нападения.. Но нападения не было. Оборотень сидел тихо, смотрел прямо перед собой, резких жестов не делал.
А князь все размышлял над сложной задачей - что теперь делать с этим существом. Убить, конечно, проще всего, смерть вообще самый про простой выход из любой ситуации. Но за что его убивать? Пока ничего плохого он не сделал. Ну задрал корову... Парень совсем не выглядел воплощением зла и явно не имел никакого отношения к заурядной лесной нечисти. Родослав спросил:
- А где ты жил до того, как научился превращаться в волка?
-Я... всегда был., волком, - последовал ответ.
Это менял дело. Если о людях, обращенных в животных Родослав что-то слышал, то о волках, превращенных в людей...
- И как же ты стал человеком? - спросил князь, а про себя удивился разумности оборотня. Ведь если он действительно был всегда просто волком, то и вести себя должен соответственно.
- Меня... убили... - последовал ответ. А потом оборотень вдруг потерял все свое спокойствие, уткнулся лицом в землю и затрясся. Князь встал и кликнул челядинцев:
- Заприте его пока в погребе. Охраняйте, но вреда не причиняйте. Накормите.
- Чем?
Князь глянул на слугу с откровенной иронией:
- А вы у меня на что? Сами решайте!
... Разум волка был слишком переполнен новыми впечатлениями. Он был измучен, все тело болело, из глаз текла какая-то жидкость, горло то и дело сводило судорогой, а слова человеческого языка мельтишили в мозгу, сталкивались между собой, становились в разные сочетания, складывались во фразы. Это было невыносимо. "Неужели люди постоянно думают?" - складывались слова в вопрос. "Ведт это ужасно! " - составлялось восклицание. Еще одна мука заключалась в том, что слов не хватало. Множество понятий не имело обозначений. Он слышал челвеческую речь не так уж часто и знал слишком мало слов. Это тоже было невыносимым.
* * *
