![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lubeliaДа, права Мышь - хотите почитать жутчайший ангст про совершенно счастливую безоблачную супружескую любовь - так вот, можно почитать письма Марии Казимировны Юшневской. Не к мужу, с мужем они воссоединились и живут в Чите, потом в Петровском заводе, потом на поселении - вместе. Пишет она к его брату, передает от всех приветы, просит денег, жалуется на здоровье и погоду. Попадаются прекраснейшие подробности:
"Как мне жаль, любезный брат, что я необстоятельно описала тебе наш квартет, но, желая поправить нашу ошибку, сызнова повторю тебе, что первая скрипка - Вадковский, вторая - Николай Крюков, альта - твой брат, а виолончелист - Свистунов. Но поздно я тебя знакомлю с ними: несколько месяцев как квартеты не играются, и я думаю, что надо полагать их разрушенными. Вадковский не глядит на скрипку со дня потери двоюродной сестры своей, Александры Григорьевны Муравьевой, а Свистунов забросил виолончель..."
Или вот:
"У нас есть некто Николай Алексеевич Панов, который тебя в Москве видывал, и однажды ты у него был: не помню, куда-то вы с ним вместе ездили. Он небольшого роста, белокурый. Может, ты его вспомнишь. Ему только 36 лет теперь, а весь седой. Так странно видеть человека молодого лицом, а голова, как у 75 летнего старика. Впрочем, у нас нет ни одного человека без седых волос.... " (эк, оказывается, Панова-то... (Панов - это один из тех, которые выбесили Куракина тем, что нет в них раскаяния)).
Так вот письма - до 1855 года. Я сейчас медленно и не торопясь вычитываю год 1836, когда жизнь идет себе - товарищи уезжают на поселение (и внезапно дружеские связи обнаруживаются "задним числом", например, выясняется, что Колесников (который "Записки несчастного") рыдал, уезжая, именно в Юшневского... а сам Юшневский потом плакал в уезжающего Ивашева больше всех), про климат читать и вовсе страшно (зато узнала при какой температуре мерзнет ртуть), здоровье так себе... Но это жизнь, и это счастливая супружеская любовь, совершенно очевидно, что они вместе и всегда будут вместе.
...А впереди маячит январь 1844 года, и там неизбежно будет ее письмо, где она известит родственников о смерти Алексея Петровича.
Ни от какого придуманного ангста так не сплющит, как от простой обычной бытовой переписки.
(Ага, в конце-концов мы неизбежно доберемся до переписки Пестелей за 1825 год. Которая тоже закончится - и мы совершенно точно знаем - чем, есть последние два письма, а потом все - больше не будет писем, адресованных "милому другу Полю" - никогда).
"Как мне жаль, любезный брат, что я необстоятельно описала тебе наш квартет, но, желая поправить нашу ошибку, сызнова повторю тебе, что первая скрипка - Вадковский, вторая - Николай Крюков, альта - твой брат, а виолончелист - Свистунов. Но поздно я тебя знакомлю с ними: несколько месяцев как квартеты не играются, и я думаю, что надо полагать их разрушенными. Вадковский не глядит на скрипку со дня потери двоюродной сестры своей, Александры Григорьевны Муравьевой, а Свистунов забросил виолончель..."
Или вот:
"У нас есть некто Николай Алексеевич Панов, который тебя в Москве видывал, и однажды ты у него был: не помню, куда-то вы с ним вместе ездили. Он небольшого роста, белокурый. Может, ты его вспомнишь. Ему только 36 лет теперь, а весь седой. Так странно видеть человека молодого лицом, а голова, как у 75 летнего старика. Впрочем, у нас нет ни одного человека без седых волос.... " (эк, оказывается, Панова-то... (Панов - это один из тех, которые выбесили Куракина тем, что нет в них раскаяния)).
Так вот письма - до 1855 года. Я сейчас медленно и не торопясь вычитываю год 1836, когда жизнь идет себе - товарищи уезжают на поселение (и внезапно дружеские связи обнаруживаются "задним числом", например, выясняется, что Колесников (который "Записки несчастного") рыдал, уезжая, именно в Юшневского... а сам Юшневский потом плакал в уезжающего Ивашева больше всех), про климат читать и вовсе страшно (зато узнала при какой температуре мерзнет ртуть), здоровье так себе... Но это жизнь, и это счастливая супружеская любовь, совершенно очевидно, что они вместе и всегда будут вместе.
...А впереди маячит январь 1844 года, и там неизбежно будет ее письмо, где она известит родственников о смерти Алексея Петровича.
Ни от какого придуманного ангста так не сплющит, как от простой обычной бытовой переписки.
(Ага, в конце-концов мы неизбежно доберемся до переписки Пестелей за 1825 год. Которая тоже закончится - и мы совершенно точно знаем - чем, есть последние два письма, а потом все - больше не будет писем, адресованных "милому другу Полю" - никогда).
