![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lubeliaВсеподданнейшее письмо барона Владимира Штейнгеля.
5 февраля 1823 г. Москва).
«О легкой возможности уничтожить существующий в России
торг людьми».
Венценосные благодетели европейских народов вступились сами за права человечества и ясно восстали против варварской торговли неграми. Россия, между тем, несет еще праведную укоризну от всем просвещенной Европы за постыдную перепродажу людей, в ней существующую. Не исчисляя всего зла, какое от сего происходит, довольно упомянуть, что таковое право продавать людей никаким законом положительно не утверждено: оно вкралось злоупотреблением и укоренилось временем. В старину, когда самые крестьяне имели свободу переходить от одного помещика к другому, дворяне могли законно продавать и в наследство отказывать одних токмо полных холопей, или рабов, происходящих от пленных, предкам их в воинскую добычу доставшихся. Напротив, прочие холопи бывали из людей вольных и служили по кабале, или по л е т е й, т.-е. или по жизнь господина, или на условленное число лет; и ни тех, ни других господа продавать права не имели.
Цари Феодор Борисович Годунов и Василий Иоаннович Шуйский, будучи из бояр, прекратили переход крестьян и прикрепили их к земле. В царствование последнего открылось уже, что господа стали посягать на свободу холопей кабальных, по жалобе коих издан был указ, подтверждающий, чтобы рабами считать одних только пленных с их потомками; а холопьям служить на прежнем основании, только тем, кому кабалу на себя дали.
Царь Алексей Михайлович, по причине опустошения земель, причиненного предшествовавшими разорениями и мором, уничтожив дотоле существовавшую поземельную подать, учредил ее с дворов, что продолжалось до 1722 г., или до окончания первой подушной переписи, начатой в 1718 г. Сею переписью, или ревизиею,все холопи без различия поверстаны были в один с крестьянами подушный оклад. Обстоятельство сие, равно как и рекрутский набор с семей, подали повод холопей превращать в крестьян и крестьян в холопей, отделять их от семей и под названием дворовых продавать по одиночке. Такое злоупотребительное поползновение,— при частых, впоследствии времени, переменах правительства, — сначала было послабляемо, терпимо по превратному толкованию прав, и, наконец, чрез долговременное употребление, став обычаем, облеклось видом коренного законного права.
Сия, законами, историею и государственным архивом подтверждаемая, истина, доказывает, что доныне существующая в России продажа людей, справедливое бесславие всей нации наносящая, никогда прямо не была дозволяема ее великими монархами и потому не может, по всей справедливости, почитаться законною. Но как никакая давность не может пред взором монарха — отца своего народа — освятить зло, удручающее одну часть его подданных от удержать скиптроносную десницу его от праведного искоренения сего зла, то никто из благомыслящих людей не может отрицать, чтоб уничтожение в России продажи людей не было дело»м праведным, священным и совершенно достойным благословенного ее Александра, и никто не должен сметь роптать на меры, какие к тому будут приняты. Они могут состоять в следующем:
1) Надлежит повелеть сделать новую ревизию в течение, если не двух, то, по крайней мере, полуторых лет.
2) По сей ревизии дворяне, имеющие поместья, всех дворовых своих людей должны приписать к своим поместьям, а не к домам в городах, им принадлежащим, и по тем же поместьям взносить следующие с них подати.
3) Всем беспоместным дворянам, имеющим дворовых людей, предоставить продать право свое на них в течение года, со дня издания манифеста, помещикам; но которые того сделать не похотят, или не успеют, и оставят дворовых людей при себе, те должны подать о них сказки в градские думы. Сии последние зачислят их в цех слуг и рабочих людей, живущих в услугах, и будут взыскивать с господ следующие за них подати.
4) В таком положении дворовые люди сии могут пробыть 10 лет, со дня же издания манифеста, а по истечении сего срока должны уже получить свободу от поступить в мещане, или остаться, по желанию, в цеховых.
5) С сим вместе постановить законом, чтобы по истечении года, предоставленного беспоместным дворянам на перепродажу дворовых людей, ни в одной уже гражданской палате, никакой подобный акт ни о продаже ни об отказе людей по одиночке, без поместий, к коим приписаны, не был совершаем и чтобы впредь в самых купчих на продаваемые поместья означаемо было, что продается недвижимое имение, состоящее из такого-то количества земли, с селом или деревнями, в коих приписных по ревизии душ числится столько-то; вообще, чтобы было видно, что продается земля, обитаемая людьми, а не люди с землею, ими возделываемою.
6) После сего никакой вывод крестьян не может уже быть допущен, кроме одного случая, в котором помещик, не имея достаточного количества земли по числу своих крестьян, приобретает в другом месте пустопорожнюю землю и на нее пожелает переселить часть своих крестьян, но и в таком случае должно быть испрашиваемо особое дозволение от правительства. Сие, однакож, не должно изменять права помещиков: давать свободу дворовым людям и крестьянам по одиночке и с семействами.
7) Самые дворовые люди при домах господских, в городах живущие, должны уже при продаже поместья, к коему приписаны, отходить к новому господину. Сие тем справедливее, что принужденный продать последнее свое поместье дворянин не может уже и содержать с пристойностию прежней при доме прислуги.
Когда все сие исполнится, тогда не будет уже в России ни одного лично крепостного человека, которого можно бы было продать, как собственность; не будет, следовательно, надобности промышлять преждевременные средства к свободе крестьян вообще, и, сверх того, еще произойдет из сего существенная польза, что пресечется легкое, и потому соблазнительное, средство к разорительному мотовству дворян. Ныне искушает некоторых мысль, что стоит только продать одного или двух человек, или одно семейство дворовых людей, и долг заплачен; таким образом неприметно от продажи посемейно доходят до продажи всего имения; но тогда надобно уже будет вдаваться в мотовство на счет, по крайней мере, одного целого селения с принадлежащею к нему землею, что, конечно, многих остановит.
Но паче всего то, что имя человека в России избавится от конечного посрамления; позднейшее потомство будет благословлять мудрого, благодушного монарха; весь просвещенный свет совьет ему венцы, неувядаемые в самой вечности.
Сорок лет мужику, старше Алексей Петровича - а ума не нажил, такие прожекты предлагать всерьез. Он вообще записки всякие писал - например, в 1817 году всерьез подавал Аракчееву записку о том, что не надо никого наказывать кнутом, а потом Голицыну - о том, что не надо наказывать за богохульство...
Ну закономерно загремел на каторгу. Все-таки, справедливости ради, не в первый и даже не во второй разряд - в третий.
5 февраля 1823 г. Москва).
«О легкой возможности уничтожить существующий в России
торг людьми».
Венценосные благодетели европейских народов вступились сами за права человечества и ясно восстали против варварской торговли неграми. Россия, между тем, несет еще праведную укоризну от всем просвещенной Европы за постыдную перепродажу людей, в ней существующую. Не исчисляя всего зла, какое от сего происходит, довольно упомянуть, что таковое право продавать людей никаким законом положительно не утверждено: оно вкралось злоупотреблением и укоренилось временем. В старину, когда самые крестьяне имели свободу переходить от одного помещика к другому, дворяне могли законно продавать и в наследство отказывать одних токмо полных холопей, или рабов, происходящих от пленных, предкам их в воинскую добычу доставшихся. Напротив, прочие холопи бывали из людей вольных и служили по кабале, или по л е т е й, т.-е. или по жизнь господина, или на условленное число лет; и ни тех, ни других господа продавать права не имели.
Цари Феодор Борисович Годунов и Василий Иоаннович Шуйский, будучи из бояр, прекратили переход крестьян и прикрепили их к земле. В царствование последнего открылось уже, что господа стали посягать на свободу холопей кабальных, по жалобе коих издан был указ, подтверждающий, чтобы рабами считать одних только пленных с их потомками; а холопьям служить на прежнем основании, только тем, кому кабалу на себя дали.
Царь Алексей Михайлович, по причине опустошения земель, причиненного предшествовавшими разорениями и мором, уничтожив дотоле существовавшую поземельную подать, учредил ее с дворов, что продолжалось до 1722 г., или до окончания первой подушной переписи, начатой в 1718 г. Сею переписью, или ревизиею,все холопи без различия поверстаны были в один с крестьянами подушный оклад. Обстоятельство сие, равно как и рекрутский набор с семей, подали повод холопей превращать в крестьян и крестьян в холопей, отделять их от семей и под названием дворовых продавать по одиночке. Такое злоупотребительное поползновение,— при частых, впоследствии времени, переменах правительства, — сначала было послабляемо, терпимо по превратному толкованию прав, и, наконец, чрез долговременное употребление, став обычаем, облеклось видом коренного законного права.
Сия, законами, историею и государственным архивом подтверждаемая, истина, доказывает, что доныне существующая в России продажа людей, справедливое бесславие всей нации наносящая, никогда прямо не была дозволяема ее великими монархами и потому не может, по всей справедливости, почитаться законною. Но как никакая давность не может пред взором монарха — отца своего народа — освятить зло, удручающее одну часть его подданных от удержать скиптроносную десницу его от праведного искоренения сего зла, то никто из благомыслящих людей не может отрицать, чтоб уничтожение в России продажи людей не было дело»м праведным, священным и совершенно достойным благословенного ее Александра, и никто не должен сметь роптать на меры, какие к тому будут приняты. Они могут состоять в следующем:
1) Надлежит повелеть сделать новую ревизию в течение, если не двух, то, по крайней мере, полуторых лет.
2) По сей ревизии дворяне, имеющие поместья, всех дворовых своих людей должны приписать к своим поместьям, а не к домам в городах, им принадлежащим, и по тем же поместьям взносить следующие с них подати.
3) Всем беспоместным дворянам, имеющим дворовых людей, предоставить продать право свое на них в течение года, со дня издания манифеста, помещикам; но которые того сделать не похотят, или не успеют, и оставят дворовых людей при себе, те должны подать о них сказки в градские думы. Сии последние зачислят их в цех слуг и рабочих людей, живущих в услугах, и будут взыскивать с господ следующие за них подати.
4) В таком положении дворовые люди сии могут пробыть 10 лет, со дня же издания манифеста, а по истечении сего срока должны уже получить свободу от поступить в мещане, или остаться, по желанию, в цеховых.
5) С сим вместе постановить законом, чтобы по истечении года, предоставленного беспоместным дворянам на перепродажу дворовых людей, ни в одной уже гражданской палате, никакой подобный акт ни о продаже ни об отказе людей по одиночке, без поместий, к коим приписаны, не был совершаем и чтобы впредь в самых купчих на продаваемые поместья означаемо было, что продается недвижимое имение, состоящее из такого-то количества земли, с селом или деревнями, в коих приписных по ревизии душ числится столько-то; вообще, чтобы было видно, что продается земля, обитаемая людьми, а не люди с землею, ими возделываемою.
6) После сего никакой вывод крестьян не может уже быть допущен, кроме одного случая, в котором помещик, не имея достаточного количества земли по числу своих крестьян, приобретает в другом месте пустопорожнюю землю и на нее пожелает переселить часть своих крестьян, но и в таком случае должно быть испрашиваемо особое дозволение от правительства. Сие, однакож, не должно изменять права помещиков: давать свободу дворовым людям и крестьянам по одиночке и с семействами.
7) Самые дворовые люди при домах господских, в городах живущие, должны уже при продаже поместья, к коему приписаны, отходить к новому господину. Сие тем справедливее, что принужденный продать последнее свое поместье дворянин не может уже и содержать с пристойностию прежней при доме прислуги.
Когда все сие исполнится, тогда не будет уже в России ни одного лично крепостного человека, которого можно бы было продать, как собственность; не будет, следовательно, надобности промышлять преждевременные средства к свободе крестьян вообще, и, сверх того, еще произойдет из сего существенная польза, что пресечется легкое, и потому соблазнительное, средство к разорительному мотовству дворян. Ныне искушает некоторых мысль, что стоит только продать одного или двух человек, или одно семейство дворовых людей, и долг заплачен; таким образом неприметно от продажи посемейно доходят до продажи всего имения; но тогда надобно уже будет вдаваться в мотовство на счет, по крайней мере, одного целого селения с принадлежащею к нему землею, что, конечно, многих остановит.
Но паче всего то, что имя человека в России избавится от конечного посрамления; позднейшее потомство будет благословлять мудрого, благодушного монарха; весь просвещенный свет совьет ему венцы, неувядаемые в самой вечности.
Сорок лет мужику, старше Алексей Петровича - а ума не нажил, такие прожекты предлагать всерьез. Он вообще записки всякие писал - например, в 1817 году всерьез подавал Аракчееву записку о том, что не надо никого наказывать кнутом, а потом Голицыну - о том, что не надо наказывать за богохульство...
Ну закономерно загремел на каторгу. Все-таки, справедливости ради, не в первый и даже не во второй разряд - в третий.
