Сон. "Смерть декабриста Пестеля".
Oct. 12th, 2012 12:44 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lubeliaДело происходило в последних классах какой-то продвинутой гимназии глубоко за Уралом в наше время. Детишки готовили постановку к какому-то декабристскому юбилею и хотели поставить хрестоматийную пьесу "Декабристы" . Пьеса для той реальности знаковая, такая советская еще, местами неплохая, местами довольно пафосная и неживая. В нескольких частях, из которых последняя - вот как раз эта самая "Смерть декабриста Пестеля", которую и обсуждали. Детишки были продвинутые, поэтому положили перед собой этот пафосный текст - и кусочки воспоминаний об этом эпизоде. Для сравнения.
Воспоминаний оказалось довольно много - почти каждый, кто присутствовал, так или иначе оставил воспоминания.
Кроме второго главного участника - князя (на тот момент уже бывшего) Александра Барятинского, который всю свою последующую жизнь на эту тему каменно молчал, любые попытки расспросить обрывал довольно резко и никаких воспоминаний о этом куске жизни не оставил. То есть нет, коротенькие записочки про Пестеля он написал - но они принципиально заканчиваются на аресте.
Собственно, в этой реальности "казни не было". Во всяком случае, для Павла Иваныча точно не было - он загремел на каторгу вместе со всеми (может быть помиловали, может просто первый разряд дали? не знаю,
уже простраиваю, потому что сон заключался в обсуждении вот конкретного эпизода с его смертью и сравнения текста пьесы с воспоминаниями).
Помер он в первый год Петровского завода, когда еще без окон. От чего-то... никто не знает, от чего - я не медик, оставившие воспоминания тоже были не медики, а присутствовавший Вольф писал что-то вроде "его болезнь была такова, что умирал он тяжело и задыхался". В общем и правда задыхался - пишет народ не о кашле, не о лихорадке, а ровно о страшенных приступах удушья, последний из которых и закончился.. закончился. Каким-то "ударом" (инсульт его, что ли хватил в итоге? ), после которого Павел Иваныч впал в беспамятство и на следующем приступе уже не смог бороться.
Продолжалось все это примерно двое суток - мало никому не показалось. Так вот, значит, о чем пишут воспоминатели. Что там рядом был Шурик Барятинский - рядом вообще все время, ни на минуту не оставлял (а Сергея Муравьева-Апостолда в этой реальности не было, вот Сергей, кажется, таки угодил на виселицу). И собственно, Шурик все эти двое суток занимался тем, что прицельно смешил Пестеля, рассказывал какие-то бесконечные байки из своей гусарской жизни - и получалось, многие упоминают, что в те моменты, когда дышать получалось - они там хором ржали. И ржанием получалось вывести из очередного приступа. Упоминается, как Пестель в ответ рассказывал малороссийские байки про цыган-конокрадов:) Так и ржали до самого конца, пока окончательно не перестало получаться.
Есть еще одно смутное упоминание, про которое исследователи спорят - о том, что Шурик по просьбе Пестеля отыскал и притащил ему "попа", но какой конфессии был поп и что там в итоге получилось - сведений ни у кого уже нет.
Потом он же организовал похороны - причем как-то так всех настроил, что это не придавило и пришибло, а наоборот вылилось в какую-то эдакую манифестацию на тему того, что "мы живы и мы - выживем".
Собственно, потому этот эпизод и считается хрестоматийным и попал в официальную пьесу - несколько человек написали потом, что вот эти похороны были переломными - до них как-то больше всего хотелось пойти и повеситься, а после - хотелось жить и выжить.
Ну и большинство выжило, Щурик жил еще довольно долго - только заикаться он после этого стал еще сильнее, и еще от волнения теперь всегда начинал задыхаться сам. Не по болезни, на психосоматике.
...В итоге пьесу детишки ставить не стали, потому что дружно решили, что она не имеет отношения к реальности, а просто составили какую-то композицию из вот этих воспоминаний - и у них получилось, зал слушал
и потом хлопал:)
---------------------------------------------------
Сон был отчетливо из двух кусков, из которых первый, поначалу - был очень в кайф. Когда сидели и сравнивали эти кусочки воспоминаний и текст пьесы. Было много разных стилистик (кто-то писал цветисто, кто-то сухо, кто-то... недостоверно (байки про цыган, кажется, были у Завалишина, а про попа - у Поджио), словом было очень в кайф... Пока я не провалилась в Барятинского и не поимела ощущений. Это был уже почти финал, когда ему больше ничего уже не оставалось, кроме как быть рядом (впрочем, зато уже и не приходилось все время что-то гнать веселое и держать собой не только Павла Иваныча, который как раз, пока мог, цеплялся охотно - но еще и Вольфа, Волконского и кого-то еще). Все, что он смог для себя придумать (ну кроме как придерживать Павла Иваныча вертикально) - это.. тоже не дышать во время самых приступов. Ну, насколько хватало - хватало, его, увы, крайне ненадолго, дальше оставалось таки ж дышать - и смотреть. Мне картинку показали недолго, но мне ее хватило, потому что она была совершенно клиническая и маловыносимая :(
Вот так как-то.
Воспоминаний оказалось довольно много - почти каждый, кто присутствовал, так или иначе оставил воспоминания.
Кроме второго главного участника - князя (на тот момент уже бывшего) Александра Барятинского, который всю свою последующую жизнь на эту тему каменно молчал, любые попытки расспросить обрывал довольно резко и никаких воспоминаний о этом куске жизни не оставил. То есть нет, коротенькие записочки про Пестеля он написал - но они принципиально заканчиваются на аресте.
Собственно, в этой реальности "казни не было". Во всяком случае, для Павла Иваныча точно не было - он загремел на каторгу вместе со всеми (может быть помиловали, может просто первый разряд дали? не знаю,
уже простраиваю, потому что сон заключался в обсуждении вот конкретного эпизода с его смертью и сравнения текста пьесы с воспоминаниями).
Помер он в первый год Петровского завода, когда еще без окон. От чего-то... никто не знает, от чего - я не медик, оставившие воспоминания тоже были не медики, а присутствовавший Вольф писал что-то вроде "его болезнь была такова, что умирал он тяжело и задыхался". В общем и правда задыхался - пишет народ не о кашле, не о лихорадке, а ровно о страшенных приступах удушья, последний из которых и закончился.. закончился. Каким-то "ударом" (инсульт его, что ли хватил в итоге? ), после которого Павел Иваныч впал в беспамятство и на следующем приступе уже не смог бороться.
Продолжалось все это примерно двое суток - мало никому не показалось. Так вот, значит, о чем пишут воспоминатели. Что там рядом был Шурик Барятинский - рядом вообще все время, ни на минуту не оставлял (а Сергея Муравьева-Апостолда в этой реальности не было, вот Сергей, кажется, таки угодил на виселицу). И собственно, Шурик все эти двое суток занимался тем, что прицельно смешил Пестеля, рассказывал какие-то бесконечные байки из своей гусарской жизни - и получалось, многие упоминают, что в те моменты, когда дышать получалось - они там хором ржали. И ржанием получалось вывести из очередного приступа. Упоминается, как Пестель в ответ рассказывал малороссийские байки про цыган-конокрадов:) Так и ржали до самого конца, пока окончательно не перестало получаться.
Есть еще одно смутное упоминание, про которое исследователи спорят - о том, что Шурик по просьбе Пестеля отыскал и притащил ему "попа", но какой конфессии был поп и что там в итоге получилось - сведений ни у кого уже нет.
Потом он же организовал похороны - причем как-то так всех настроил, что это не придавило и пришибло, а наоборот вылилось в какую-то эдакую манифестацию на тему того, что "мы живы и мы - выживем".
Собственно, потому этот эпизод и считается хрестоматийным и попал в официальную пьесу - несколько человек написали потом, что вот эти похороны были переломными - до них как-то больше всего хотелось пойти и повеситься, а после - хотелось жить и выжить.
Ну и большинство выжило, Щурик жил еще довольно долго - только заикаться он после этого стал еще сильнее, и еще от волнения теперь всегда начинал задыхаться сам. Не по болезни, на психосоматике.
...В итоге пьесу детишки ставить не стали, потому что дружно решили, что она не имеет отношения к реальности, а просто составили какую-то композицию из вот этих воспоминаний - и у них получилось, зал слушал
и потом хлопал:)
---------------------------------------------------
Сон был отчетливо из двух кусков, из которых первый, поначалу - был очень в кайф. Когда сидели и сравнивали эти кусочки воспоминаний и текст пьесы. Было много разных стилистик (кто-то писал цветисто, кто-то сухо, кто-то... недостоверно (байки про цыган, кажется, были у Завалишина, а про попа - у Поджио), словом было очень в кайф... Пока я не провалилась в Барятинского и не поимела ощущений. Это был уже почти финал, когда ему больше ничего уже не оставалось, кроме как быть рядом (впрочем, зато уже и не приходилось все время что-то гнать веселое и держать собой не только Павла Иваныча, который как раз, пока мог, цеплялся охотно - но еще и Вольфа, Волконского и кого-то еще). Все, что он смог для себя придумать (ну кроме как придерживать Павла Иваныча вертикально) - это.. тоже не дышать во время самых приступов. Ну, насколько хватало - хватало, его, увы, крайне ненадолго, дальше оставалось таки ж дышать - и смотреть. Мне картинку показали недолго, но мне ее хватило, потому что она была совершенно клиническая и маловыносимая :(
Вот так как-то.
