lubelia

На сколько хватило мозгу, потом про финал еще отдельно постараюсь.

Начало ударное вышло. Выходит прекрасный Фауст, зажигает свечи и звучит заглавный вопрос Грэтхен: "Ты в Бога веришь ли?".

В общем, исходя из получившегося спектакля на самом деле вопрос чуть другой. "В Бога" тут все верят - и сам Фауст (к сожалению) изучил богословие и периодически рассуждает о величии Творца, и Мефистофель - а как черту не верить? - он Его лично знает, да и все остальные тут добрые католики (ну кроме ведьмы и лемуров, но они тоже - знают, им верить не надо). Вопрос стоит по-другому - а веришь ли ты Богу? Мефистофель - не верит, спорит. Фауст? у Фауста с верой странные отношения и понять его противоречивые представления о мироздании из текста я не очень могу. С одной стороны - о Боге он знает, о потустороннем мире знает, вон с духами общается, внезапно появившегося черта принимает как дОлжное... С другой - загробная жизнь, к примеру, его вообще не волнует, он в нее, кажется, просто не слишком верит (как это у него получается, когда перед глазами стоит конкретный черт и прямым текстом объясняет, что подписав вот это, ты угодишь в ад - я не понимаю). Евангелие - не устраивает (перевести на родной язык Писание - дело благое, но Фауст и это делает криво, потому что у него нет веры первоисточнику).
Кажется у него вот то, классическое, что называется "В душе я верю во что-то... что-то же должно быть?". Вот во "что-то" он и верит, называет его по-привычке "Творцом", но в личные отношения не вступает даже когда это "что-то" конкретно спасает его от самоубийства - пасхальным звоном. (Потом в финале ему Мефистофель прямым текстом об этом звоне напомнит, открывшись, чуть не отсутствующим хвостом помахивая - нет, Фауст не услышит и тогда). Однако - абсурдно, непонятно (и мне непонятно, и не знаю, понятно ли по итогам Фаусту) - "Он служит Мне - и это налицо". Видимо, потому что все, кто не против Него - за Него, и занятый честными поисками истины Фауст, хоть и ошибается - но все-таки служит Ему. "Чутьем... он вырвется из тупика".
Зато у Фауста, помимо веры во "что-то" есть еще корни и семейные традиции. Они и в прошлом спектакле звучали, а тут уж во весь рост вылезли - это его семейное предприятие, алхимия, это его фамильная библиотека и наследственные реторты, это его отец, который оставил ему в наследство вот этот модус операнди: сначала делаем, а потом думаем, если думаем вообще. Кажется, неудивительно, что черт появляется не в районе вылезшего из стены Ктулху или флакона с йадом. Черт появляется после телеги про отца, на чувство вины и на ощущение, что "так больше нельзя". Фауста, впрочем, мучает-то, кажется, не то, что в итоге папочкиного эксперимента погибали люди - а то, что отец пользовался непроверенными технологиями, ошибался. А надо - проверенными, надо - как-то иначе. Наверно не путем интеллектуального познания, а путем познания "чувственного"? ну вот тут и выскакивает Мефистофель, который предлагает попознавать уже и чувственно. [Еще у меня в голове возник четкий глюк, что вот эта попытка самоубийства - это тож была попытка повторить путь отца. Ради эксперимента, ради того, чтобы взломать двери плоти и проникнуть в мир духов напрямую... Папочка явно и на себе экспериментировал, может какой-то препарат изобретал типа того, который брат Лоренцо Джульетте всучал: чтоб пару суток поприключаться в верхнем мире, а потом обратно на землю? Глюки-глюки]
Это Фауст в самом начале. Силится разглядеть что-то перед собой... "как сквозь тусклое стекло". Ну да, чтоб это разглядеть - нужно совсем ослепнуть.

Пролог. Бог и Мефистофель появляются синхронно:

Спор Бога и Мефистофеля самый классический. Мефистофелю не нравится человечество как таковое - и это совершенно справедливо. Он нигде ни разу не лжет - он и Фаусту-то не лжет, к финалу вообще разговаривает совершенно прямым текстом. И с какой стати Бог там много внимания уделяет людишкам - черту непонятно. Классический такой Люцифер, который возгордился не на ровном месте, невесть с чего - а увидев человека и возмутившись этим: почему так много любви и внимания вот этому насекомому, а не ему, прекраснейшему из ангелов? Так с тех пор и спорит, и доказывает - ну вот же, Господи, ну какие ж они сволочи, ну что ж Ты с ними носишься-то так? История Фауста - эпизод в этом бесконечном споре, когда раз за разом оказывается, что все-таки - не до конца уж сволочи, что все-таки, вот несмотря на это, это и это - достойны спасения. А Мефистофеля периодически начинает так плющить, что сидишь и думаешь - тут чья трагедия перед нами разгрывается-то? Фауста? Фаусту-то чего - а вот черта-то почти до слез довели! Но он так и будет бесконечно спорить, потому что главное до него не доходит - тут место, где нужно просто поверить Богу, который их создал - и только тогда сложится этот пазл. На самом деле он уже сложился, только Мефистофель слеп. "Так человечно думать и черте", говорит он в качестве комплимента Богу, сам этого - не слыша. [А что в оригинале? я-то тут извлекаю смыслы ровно из самого спектакля. А в оригинале - какой там слово употребляет Мефистофель и имеет ли оно именно эти смысловые коннотации?]

Я о планетах говорить стесняюсь

Скот-скотом живет!

Ты знаешь Фауста?

Когда он, ползая в помете...

Конечно, я умнее всех остальных докторов!

Увидел вызванного духа.

Эдак прежде, чем достигнешь середины пути - и умрешь! (аааа, какой Вагнер прекрасный!!:))

Деревенский шум доносится до моих ушей

Компания поселян

Дедушка с ячменным соком.

Сочувствие звучит в моих ушах насмешкой

Мефистофель угорает, слушая как Фауст предлагает свои варианты перевода "В начале было Слово".

Он с ней не сладит, как бы ни хотел.. Очередное направленное в зал обличение человечества. Фауст тут слушает его телегу интересно. Без сопротивления, без отвращения... даже без особого любопытства. Ему кажется, интересней сам факт - что вот сидит черт и рассуждает, чем то, ЧТО он, собственно, говорит. Также как и вначале - был важен явившийся дух, а что это был за дух? [По прежнему подозреваю, что это и был Мефистофель в истинном облике]. И так быстро ведется на идею договора - из дурацкого любопытства: он видит перед глазами очень свою картинку. Явился дух, предлагает что-то - новые способы познания, вот. Надо брать. То, что это явный черт, и предлагает дурную сделку - да похрен.

К людям руки распростер! Это Фауст думает, что что-то хорошее людям сделает... Мефистофель ржет.

Подписал.

У ведьмы. И опять Фауст реагирует "мимо" того, как должен был бы. Ты же умный мужик, тебя к ведьме притащили, ей вон бесы служат, не пей ~~вина, Гетруда~~ того, что она тебя даст! По крайней мере бесы ему не понравились ("Сама нелепость и безвкусие") - как и пудель вначале крепко не понравился, как и вылезший вначале дух - испугал. "Две души во мне" - все-таки и нормальная реакция у него есть... только давит он ее, дурак такой.

Рога исчезли. Хвост - исчез!

Колдуют.

История Грэтхен и Фауста, в сущности, проста как две копейки и совершенно обычна: взрослый мужик походя сорвал крышу бедной девочке и погубил ее. Причем ладно бы был банальным сладострастником и позарился на красоту. Нее, Фауста не интересует квест "просто так потрахаться" (хотя, конечно, в итоге выливается именно в это, и в хочет он от нее именно этого).
Он "любви" хочет, ага. Ну в смысле нет, не любви, конечно - в любви он мало что понимает. Он хочет "влюбленности": адреналинчика, эндорфинчиков... этого, как его? Фенилэтиламина? в общем, что у нас за положительные ощущения при влюбленности отвечает - вот он ровно этого и хочет, а не Грэтхен. Чтоб крышу снесло и назад не вернуло, чтоб небо под ногами и все такое прочее. "Я все их бремя роковое и беды на себя возьму". Ну... влюбленность может быть и бедой и бременем (вот у Грэтхен)... но нет, Фауст не пошел в богадельню, или в детский приют, или тюрьму - в качестве беды и бремени он выбрал юную деву. Хотя и тут попытался очнуться - когда пришел в ней в комнату и как-то попытался провести сеанс самоанализа: "Зачем ты сюда явился-то?". Но нет, тут искушение в чистом виде - слишком хорошо, с гормонами-то, как устоять (тем более без привычки... а он, бедолага, не просто, кажется, никого в жизни не любил - так и не влюблялся даже ни разу). "Неужто наши устремления - воздушных веяний игра?" да, да, мужик, у тебя сейчас - именно так! Тебя гораздо больше волнует идея "в страхе и смятеньи броситься на колени", а не, к примеру, "пойти свататься". Мефистофель обеспечивает гормон.
Это над Грэтхен черт не властен, и она, в отличие от сложносочиненного мужчины, предельно проста и целомудренна, она уж если полюбила - так до конца, всей собой, и как бы ни было страшно по итогам, и что бы ни случилось - она всегда является собой, она не раскалывается даже когда у нее едет крыша. Она прекрасна. Этот мужчина, пожелавший "любви и высоких чувств" - это о разврате. Эта девушка, переспавшая с ним и забеременевшая до свадьбы - это о целомудрии. Вот так оно разворачивается.
Причем не сказать что она вовсе идеальна - о да, у нее есть недостатки. Она, вон к примеру, искренне считает грехом, хоть и небольшим, что залезла без спроса в стоявшую шкатулку, ей тоже обидно, что у нее таких украшений не будет.. Сравниваем с Фаустом, который за цацки (ну пусть другие, но тоже - цацки) душу продал.

Первая встреча с Грэтхен.

Пришли к ней в комнату.

Ах мне б такую парочку серег!

У попа шкатулка наша!

(церковь) Глотает государства, города... ~~Даже черту уже оскорбили религиозные чувства.~~

С Мартой

Мне горько выступать посланцем бед. А Грэтхен четко чувствует неладное.

Рассказывает Фаусту о себе.

Прекрасная Марта черта на себе чуть не женила.

А какой там разговор о Боге! Заглавный, с которого все и начинается."Ты в Бога веришь ли?" - и вот тут-то он начинает изливаться, увиливать, оправдываться, богословствовать, что угодно - объясняя, как так получается, что вроде бы он и верит в Бога, а вроде бы... вот как-то так - и в церковь не ходит и с чертями дружбу водит. И - отшатывается при упоминании Святых Даров. Хотя про "опору всего" говорит вполне искренне. Ну вот так у него, как часто: опора всего и Создатель всего, но необходимости идти в церковь и причащаться из этого не вытекает. А для нее - вытекает, как иначе-то? А у него все сложней - запутывается сам в своих построениях, "Божество" у него становится равным "существования полноте" (то есть все тем же эндорфинчикам) - "Все дело в чувстве". А она его раскатывает - да, и священник похоже говорит, да только мало затронул тебя свет Христов, да и компаньон у тебя какой-то...

Валентин. Валентин очень стремительный, поэтому скриншотами ловится плохо. Думала над вопросом - надо ли ему прятаться на время песни в нише (потому что это издевательство над зрителем!:)) - и почему он дослушивает это вот до конца, а не бросается в драку сразу... Мне в первом варианте было как раз внутри себя это совершенно очевидно - именно вот потому что он беса увидел и отшатнулся. Поэтому и драться лезет не сразу - потому что интуиция, да и собственные глаза говорят ему, что он столкнулся с чем-то таким, с чем раньше не сталкивался - там поначалу гнев борется с недоумением и отвращением того же рода, что и у Грэтхэн - с этими лучше не связываться, к ним подойти-то даже не столько страшно - а противно. И только потом уже бешенство сносит крышу... (И Мефистофель, который это поет ему чуть ли не в глаза - был понятней и страшней, это такой был совершенно внятный вызов на поединок). В общем, я как обычно, зритель жадный и эгоистичный - я все и всех хочу видеть:)

Нет, ну вот что теперь?!

Хуже всего, что Фаусту песенка - нравится. Или он что-то другое там слышит в этот момент? Или чем он думает вообще?!

Кого ты пеньем манишь, крысолов?

А вот Фауст, которому в руку вкладывают шпагу, закалывает Валентина. Опять не сообразил, что делает, когда бил человека фактически в спину? Судя по лицу потом - сообразил. Уррод, блин.

А это прекрасный и жуткий момент, когда к нему подходит Мефистофель - бьет ногой, разворачивая к себе, осматривает рану на предмет смертельности - и смеется в лицо. (А Валентин потом глаза прикрывает рукой, потому что видеть на грани смертью дьявола - это, наверно, хуже, чем пропоротый бок).

Дальше сцена с Грэтхен - прекрасная. Да, упрекает за то, что не уберегла чести, за то, что не безупречна - при этом хватается за нее, гладит ее по волосам и вкупе-то получается не упрек, а "дурочка, Господи, ну что ж дальше-то с тобой будет?" "Если на том свете Бог и простит тебя.." "Быть тебе проклятой!". Не обвинение... просто больно ему от этого очень.

А дальше вступает Грэтхен с голосами-в-голове, обвиняя сама себя.

Все те же думы.

Воздуха, света - их больше не будет.

Явился. Не запылился. Поначалу был принят за палача, что даже и закономерно.

Будь милостив!

Он тут, он все исправит!

А дал на беду.

День смерти наступил.

Хуже всего, что она же Фауста не обвиняет ни в чем. Даже несмотря на то, что "милая рука в крови". Это вот ровно к вопросу о целостности и целомудрии, и - как это сделано! по контрасту: этот произносит связные и ученые телеги в которых ни на грош смысла, а она бредит - и каждая реплика ее совершенно по делу, и безошибочно бьет в цель. Только по этой цели бесполезно бить - непрошибаем:(

А Фауст опять перед выбором - остаться бы ему и (например взять на себя обвинение?) или пойти к черту? И она перед выбором - окончательным - покориться Божьему суду или идти к черту.
Каждый выбирает по себе.