![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lubeliaВнутри все знакомые лица - Филарет, Гааз, Овер...
Спеша на почту я не могу припомнить в эту минуту других подробностей, кроме разве той, что во все время, последовавшее за кончиной Тургенева, стоял здесь силь ный холод, и от того, а может быть и по другим причинам, тело усопшего казалось вовсе неповрежденным. Он лежал как живой; толкьо обморочная бледность покрывала его лицо и руки. Это обстоятельство возбудитло во многих, особливо дамах, сильное подозоррение; говорили друг другу на ухо:? уж не в летаргическом ли он сне? Доктор Клименко, бывший при его кончине и пускавший ему кровь, которая не пошла; доктор Газе, который по два раза в день приезжал целовать руку и щупать пульс покойнику; еще один малоизвестный врач, все утверждали, что в смерти Тургенева нет никакого сомнения. Но к ним ко всем имели мало доверия: надежда, не уживеьт ли покойник все равно еще не оставляла многих. Эти надежды и опасения так усилились в последний день, когда преосвященный Филарет служил литургию перед отпеванием тела, что я, в продолжение службы, отправился разыскивать какого-нибудь знаменитого врача, пользующегося общим доверием. После долгих напрасных поисков нашел я наконец в Клинике од-ра Овера, одного из первых здешних эскулапов. Он поехал со мной в церковь. "Ну, -думал я, - если он именем науки остановит похороны и спасет Тургенева!" Овер незаметно подошел к гробу, долго и внимательно смотрел на тело, наконец отвел меня в сторону и сказал: "Успокойте и себя и других; все кончено, признаки смерти несомненны!"
Письмо В. А. Мельгунова к В.А.Жуковскому. Москва 8(30) декабря, 1845 г.
Русский архив, 1899, Т4, С 636.
Спеша на почту я не могу припомнить в эту минуту других подробностей, кроме разве той, что во все время, последовавшее за кончиной Тургенева, стоял здесь силь ный холод, и от того, а может быть и по другим причинам, тело усопшего казалось вовсе неповрежденным. Он лежал как живой; толкьо обморочная бледность покрывала его лицо и руки. Это обстоятельство возбудитло во многих, особливо дамах, сильное подозоррение; говорили друг другу на ухо:? уж не в летаргическом ли он сне? Доктор Клименко, бывший при его кончине и пускавший ему кровь, которая не пошла; доктор Газе, который по два раза в день приезжал целовать руку и щупать пульс покойнику; еще один малоизвестный врач, все утверждали, что в смерти Тургенева нет никакого сомнения. Но к ним ко всем имели мало доверия: надежда, не уживеьт ли покойник все равно еще не оставляла многих. Эти надежды и опасения так усилились в последний день, когда преосвященный Филарет служил литургию перед отпеванием тела, что я, в продолжение службы, отправился разыскивать какого-нибудь знаменитого врача, пользующегося общим доверием. После долгих напрасных поисков нашел я наконец в Клинике од-ра Овера, одного из первых здешних эскулапов. Он поехал со мной в церковь. "Ну, -думал я, - если он именем науки остановит похороны и спасет Тургенева!" Овер незаметно подошел к гробу, долго и внимательно смотрел на тело, наконец отвел меня в сторону и сказал: "Успокойте и себя и других; все кончено, признаки смерти несомненны!"
Письмо В. А. Мельгунова к В.А.Жуковскому. Москва 8(30) декабря, 1845 г.
Русский архив, 1899, Т4, С 636.
