lubelia

Штудирую (и выложу) вторую серию воспоминаний Францевой. Там продолжается прекрасный роман о жизни Натальи Дмитриевны (с одной стороны дай Бог каждому такую подругу, которая будет на тебя глядеть таким взглядом и сохранит для истории прекраснейшей и благороднейшей, почти святой... а с другой текст - сам за себя).
Наталья Дмитриевна не прерывала, конечно, и после смерти Михаила Александровича дружеских сношений с Пущиным, интересовалась по-прежнему его внутренней душевной работой и, как умная женщина, имела на него большое влияние. Но вместе с тем она была как громом поражена неожиданно сделанным им ей предложением. Ее экзальтированная натура тотчас же приняла это за особенное указание Провидения, требовавшего от нее новой жертвы для спасения через не прекрасной, но мало верующей души Пущина.
Но в то же время в ней самой началась страшная борьба: она очень хорошо сознавала, что, решившись на второй брак, она лишится своей дорогой свободы и волей-неволей должна будет подчиняться человеку и новой обстановке жизни, тогда как ее свободная воля тяготилась всякой зависимостью.
Тайна с предложением никому не была открыта, кроме меня, с которой она делила все свои возрождающиеся и мучившие ее сомнения насчет того, что действительно есть ли на это воля Божья, как ей показалось в первые минуты. «К чему этот брак? – с сомнением восклицала она, - разве без него не может действовать благодать Божья, уже не обольщение ли это вражье?» страх быть неверной в призвании Божьем охватывал ее верующую, преданную до самоотвержения душу, и она с тоской говорила мне: «Как ты думаешь, имею ли я право отказаться от требуемой Богом от меня жертвы для спасения ближнего?»

Нимагу, бедный Пущин, там дальше как она и ему мозг выносила...