lubelia

Освоили одноименный танец (ну как сказать "освоили" - вот у меня наконец и случилось знакомство с 16 веком в танце. Когда я научусь двигаться изящно - у меня получится, но в целом - не с моей деревянной пластикой.
Но я это к чему, само слово-то мне знакомо по классической поэзии. "Виланелла" - это не только танец (вот схема: http://la-danse-1826.livejournal.com/27418.html) - это еще и твердая поэтическая форма во французской поэзии. Тоже примерно из 14-16 века происходит.
Схема стиха - вот:
А1бА2 + АбА1 + АбА2 + AбA1+ АбА2 + AбA1 A2, где одинаковые буквы обозначают рифмующиеся слова на конце строк, цифровые обозначения при буквах — повторяющиеся слова концов строк. (Как обычно, большая буква - женская рифма, малая буква - мужская).
Некоторые соотвествия явственно есть: повторяющиеся строки в стихе (припевы в танце), общая скудость рифм (шагов?:))
По катом старые-старые поэтические упражнения в твердых формах:)) Включая виланеллу. Не судите строго, им лет пятнадцать:)
( Read more... )

Напоследок, чтобы в полной мере удовольствоваться сим танцем, кто-то придумал, чтобы в первом колене дама с плеткой гналась за своим кавалером, дабы ударить, а во втором – преследуемый и преследующая с торжеством делают променад, бросая плетку следующей паре.
М.И. Пыляев.

http://www.memoirs.ru/
Местами распознано, местами архивы tifoв, но это все удобней, чем рыть на Руниверсе Русскую старину и Исторический вестник без содержания. Прямые ссылки не даются.
( Read more... )

http://bodhij.livejournal.com/87811.html

"Казацких офицеров было много и на подбор красавцы, стройные молодцы, любого в натурщики скульптору; комендант мне сказал, что все они хорошего поведения, но малограмотны и для общества не годятся; их делают офицерами для красоты фронта. Я видел фронт казаков — это богатыри и красивы, что за люди, что за кони! Танцевали только экосез, да круг с шеном и крестом. В первый же бал мы стали львами, научили матрадур, тампед, кадриль с вальсом и даже котильон. Начались бал за балом каждый день..."
(Воспоминания Эразма Стогова. Вообще тоже интересный чувак, надо на него пристальней глянуть:)
http://www.famhist.ru/famhist/klasson/stogov-orig.pdf

Завела все-таки для него персональный тег:)
"Император Николай чрезвычайно любил публичные маскарады и редко их пропускал – давались ли они в театре или в Дворянском собрании. Государь и вообще мужчины, военные и статские, являлись тут в обычной своей одежде; но дамы все без изъятия были переряжены, т. е. в домино и в масках или полумасках, и каждая имела право взять государя под руку и ходить с ним по залам. Его забавляло, вероятно, то, что тут, в продолжение нескольких часов, он слышал множество таких анекдотов, отважных шуток и проч., которых никто не осмелился бы сказать монарху без щита маски. Но как острота и ум, составляющие привлекательность разговора, не всегда бывают уделом высшего общества, да и вообще русские наши дамы, за немногими исключениями, малосродны к этой особенного рода игре, то и случалось обыкновенно, что государя подхватывали такие дамы, которые без маски и нигде не могли бы с ним сойтись. Один из директоров Дворянского собрания сказывал мне, что на тамошние маскарады раздавалось до 80 даровых билетов актрисам, модисткам и другим подобных разрядов француженкам, именно с целью интриговать и занимать государя"
Корф М.А. Записки.

Воспоминания вестфальского офицера, который был взят в плен в 1812 и оказался на просторах Оренбургской губернии. Этьо его принимает местное дворянство:
"Пока мы общались в салоне, наступил вечер. Лакеи принесли большие жирандоли с восковыми свечами и скоро нас окружил их мягкий свет. Старшие дамы и господа направились к игровому столу, а мы с девушками двинулись в большой зал, где под флейту и две скрипки, на которых играли крепостные, изрядно потанцевали. Но так как мы, как уже было сказано, были под хмельком, нам пришлось собраться с силами, чтобы не перекувыркнуться на натертом до блеска паркете в нашей довольно-таки неуклюжей обуви. В одной из пауз мсье Арнфо (Arnefaud), достаточно пожилой офицер из 21-го линейного полка, танцевал англез. Мне он, правда, показался больше похож на матросский танец, которому он мог обучиться в своем тамошнем плену, на понтонах: он так сильно топал по полу, что из-под его крепко подбитых гвоздями сапог вылетали целые плитки прекрасного паркета. Мы, молодые дамы и несколько стоящих вокруг слуг больше не могли сдерживаться и разразились смехом, когда длинный неуклюжий танцор важно посмотрел на нас, проверяя, достаточно ли мы восхищены его искусством. После него Пулевски, самый горячий поляк, которого я только видел, танцевал мазурку с прекрасной Александрой ф. Штобойс, причем с такой грацией и виртуозностью, что играющих позвали из салона, чтобы они тоже насладились танцем. Те тоже были так поражены, что все время кричали «slawna! prekrasnoi! prekrasnoi!»."