lubelia: (Default)
[personal profile] lubelia

А он все шел на север, почти чудом, потому что и стрелы не раз свистели почти рядом, и охота шла из рук вон плохо, ну где ему, благородному римлянину, уметь прокормить себя в долгом походе? Но - жил, потому что давно махнул рукой на себя и на свою латынь, слился с холмами и мелкими речушками и со свой низенькой неуклюжей лошадкой, и только золотые и звонкие геродотовы слова перекатывались у него в голове "Кроме множества огромных рек, нет в этой стране ничего достопримечательного. Впрочем, помимо этих рек и обширного протяжения равнины, я должен упомянуть еще об одной диковине: в скале, у реки Тириса местные жители показывают отпечаток ступни Геракла..."
А места становились все более и более странными, и он иногда думал - уж не а Аид ли занесло его ненароком. Потому что всадники на горизонте виделись кентаврами (ну какие кентавры, в самом деле, в наш просвещенный век? который там год от основания Рима во дворе, а вы все верите детским сказкам?), а птицы щебетали почти человеческими голосами... И потихоньку рвалась связь с Городом - он ощущал всей кожей своей души, как лопаются ниточки, и как звенят те, что еще не порвались - словно тетива на ветру... И хотя каждую ночь ему снилось теплое небо и разноцветные статуи богов - он просыпался почти спокойным, и ему не хотелось уже, как раньше, полоснуть кинжалом по горлу, чтобы закончить все разом. Что заканчивать, когда вот - Геродот Отец истории, и история его бесконечна, и мир бесконечен, и хоть и был лукавый грек сплетник и выдумщик, но ведь знал же многое!
Геродот подтверждался. Кентавры не приближались, но силуэты их на горизонте были вполне отчетливы. И стопу Геракла он видел - и напился из нее чистой дождевой воды. И даже провел целую ночь у костра с человеком "лысым, плосконосым и с широким подбородком". Для понимания друг друга языка не потребовалось - у одного в сумке нашлось мясо, у другого - свежая лепешка, и в тут ночь порвалась последняя струна - с таким яростным звоном, что плосконосый спутник заметил слезы на его глазах и прицокнул языком... А наутро разошлись, хотя могли и пойти вместе - мало ли какие опасности на севере. Но лысый от рождения народ не носит боевого оружия, согласно Геродоту. Случайный знакомец неодобрительно глянул на кинжал и лук, кивнул - и пошел куда-то в сторону не оглянувшись. Дальше, согласно Геродоту, должны были жить аримпасы, стерегущие золото и грифы...
* * *
Приближалась осень. По утрам колодезный сруб серебрился от инея, а на статуе богине уже сменили летнюю зеленую рубашку на тяжелую меховую накидку - не гоже богине простыть на ветру. Мать города тихо умерла в тот день, когда народилась новая тоненькая луна. Новая Мать Города приняла свой пост спокойно и твердо - против воли богов идти не следует, да почему в самом деле не стать Матерью - почет и уважение, и первое место на совете, и лучшие одежды.. Вот только участие в жертвоприношениях богине.. Ну да ничего, год перетерпит, а после найдется Отец - он и будет резать ежемесячно куриц на алтаре. Отца предстояло найти в течение года - почти бесконечный срок.
И посвящение прошло спокойно - без озарений. Истина о том, что на самом деле в жизни все обстоит немного не так, как представлялось, и нет такой уж большой разницы между своей богиней - и разноцветной венерой того, снящегося города, оказалась не слишком неожиданной. Она и так знала, как судить приходящих спорщиков - по Закону, который един для всех богов мира...
А зима все приближалась и небо с каждым днем становилось выше и выше, а закаты словно теряли свой цвет. Летом полыхали багрово и яростно, а теперь тихонько и прозрачно желтели и зеленели над городскими стенами, а Тот-Кто-Шел-На-Север, кажется уже не надеялся дойти - потому что ночами было невыносимо холодно... Путь его пролегал мимо городов - но он почти не замечал их, потому что каждую ночь возвращался в свой - разноцветный и странный. И она, сама того не замечая, начала ждать его - ведь в конце концов он должен был дойти. Так должно было быть - и она это знала, знала, что он не сгинет в снегах, а добредет до ее Города... А потом...
Мать Города должна знать своего Отца - заранее. Вот он, Отец , бредет себе и грезит наяву... И сны его поднимаются над головой разноцветным паром, а она толкует их про себя:
Статуи увидеть - друзей и возлюбленных обозначает
Зеленый виноград увидеть - радость обозначает
Дракона увидеть, проникающего в твой дом - благо всякому
Солнце, с востока восходящее увидеть - благо великое означает..
Сны предвещали радость.
* * *
Про утрам трава становилась жесткой от инея. Думать о предстоящей зиме было страшно, опять будет воздух до отказа наполненный белыми перьями, опять твердая вода, опять смерть, разлитая кругом. Пора останавливаться, пора зайти в какой-нибудь из проплывающих мимо городов, пора пристать к кому-нибудь из тех, кто окрикивает на очередной границе, но, натыкаясь на спокойный и обреченный взгляд - пропускает дальше, что взять с оборванного бродяги, шепчущего непонятные слова...
А он вчитывался в сонник:
Гулять в винограднике - дурное предзнаменование
Дракона увидеть - неприятность обозначает...
А с ужасом вглядываясь в себе, понимал, что разноцветные статуи, снящиеся каждую ночь - совсем незнакомы...Губастая богиня в меховой накидке, носатый бог, с привешенным на сгиб руки кожаным красно-желтым щитом... Высокие валы с частоколом, святилище в два этажа... Мать Города в темном плаще.
Последние несколько дней - когда от ночного холода потрескались и невыносимо болели губы, когда он понял, что еще неделя пути на север - и окончательно повалит снег, и обречена его его лошадка, и бесполезен его Геродот - Мать Города снилась каждую ночь. Он проходил в святилище, и садился у ног Богини, а Мать садилась напротив - и он рассказывал. Рассказывал взахлеб - все: и как стоял перед Августом и понимал, что обречен, и как как выдирал репьи из ушей щенка в детстве, а потом щенок вырос, и постарел, и провожал долгим воем, и как видел стерегущих золото грифов, но побоялся подойти, и как смешались в голове в один невыносимый ком и латынь, и греческий, и гетский, и тот новый язык, который мучительно прорастает из снов, выдирается из сознания, и рвет последние связи с Римом... Вот о Риме он молчал, потому что о Риме рассказывала она - и про колонны, и про площади, и про разноцветных богов, имен которых она не знала, и про людей, которые казались ей сплошь злыми и испорченными, и про то, как издох старый пес. А он смотрел ей в лицо и спокойно думал о том, что у города хорошая Мать - в меру твердая и в меру мягкая, лишенная обаяния, но практичная и умная, и что единственное, чего ей не достает - это Отца, но ведь ему осталось идти совсем немного - только до снега...
По утрам было невыносимо. Белое солнце вставало в белом, бесцветном небе, лишенный оттенков, черно-белый мир наваливался на душу, и черные мертвые листья плыли по черной воде, и черно-сизая трава в серебре инея была жесткой, и лошадка уже ослабела, и он шел пешком - все вперед и вперед, к черным холмам впереди. Краем глаза отмечал проплывающих где-то на краю зрения зеленых драконов, опасался ночевать под каменными стелами с человеческими лицами, потому что однажды видел, как ночью такая стела тяжело выковыривалась из земли и , переваливаясь, уплывала куда-то во тьму. Постепенно слабел. Рима почти не было - был холод и неуют. Рима уже давно - не было.
* * *
...Тот день для нее начался со снега. В прозрачном осеннем воздухе появились белые крошки, словно неоткуда - небо сияло ровной и напористой бледной голубизной. Она привычно оглядела весь известный ей мир, весь зелено-золотой шар, и все было в порядке, и все было благо, и матери соседних городов улыбались ей, а над острыми верхушками елей потихоньку поднималось солнце. Она набросила на плечи теплую вязаную накидку, ярко-зеленою, цвета богини и тихонько побрела в воротам. С ней почтительно здоровались, кузнец попросил зайти и благословить новые мехи, потом она остановилась поболтать с Матерью Рынка - давней своей подругой, и когда она, наконец, добралась до ворот - Он уже подходил к Городу и она поразилась тому, насколько измученным выглядит его лицо
...Он и сам не заметил в какой момент сбросил с плеча обтрепанный мешок с Геродотом. Золотые греческие слова остались позади - чернеть на свежем снегу, а он подходил городу, к большим деревянным воротам, а у них уже была видна ярко-зеленая накидка.
* * *
...И он почему-то подумал, что если он сейчас спросит "Как называется этот город", то, что бы она не ответила, он услышит - "Рим".

December 2016

S M T W T F S
     1 2 3
4567 89 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25262728293031

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated May. 29th, 2025 05:58 pm
Powered by Dreamwidth Studios